Дневник Кристины - Алексей Владимирович Сабуров
Никита быстро понял, что она не поддастся на уговоры, а дверь уверенно держала его удары и толчки. Ее нужно было ломать. Но чем? Он подошел к кухне, давя под ботинками черепки разбитой посуды, и открыл ящик с утварью. Взял молоток для отбивания мяса. Смешно: он скорее сломает свою руку, чем крепкие доски. Ситуация становилась опасной. Он даже молотка в доме не держал.
С опаской оглядываясь на дверь подвала, Шубин помчался во двор и забежал в сарайчик с садовым инструментом. Взял лопату и с ожесточением ее отбросил. Метла, садовые ножницы, грязные пластмассовые ведра – они ему никак не помогут. Он рванул обратно в дом: Маша во время его отсутствия могла выбраться и скрыться. Никита подергал дверь – заперта.
Какие у него варианты? Ехать в магазин за топором? Шубин прикинул ближайшие места. Но это займет минут двадцать – все время, что у него есть! Конечно, она, скорее всего, побоится вылезти. А вдруг нет? Вдруг услышит, как отъезжает его автомобиль. Или просто наберется смелости. Пойти к соседям, попросить топор? Ну это точно невозможно: они его запомнят, а может быть, и узнают. Бредовая идея.
К горлу подкатила тошнота. Сначала показавшийся глупым план жены запереть себя под землей начинал давать результаты. Шубин в растерянности еще раз оглядел их современный ремонт в гостиной. Если бы он сам занимался им, то у него могли бы остаться какие-то инструменты, но он с радостью передал все наемным рабочим.
И тут взгляд Шубина остановился на лестнице на второй этаж. Там-то ремонт продолжался! Он понесся наверх, совсем не замечая пылающей боли в правом колене.
На втором этаже был строительный бардак. На полу, которого как бы еще и не было – только основание из листов толстой фанеры, валялись жестяные банки, как из-под краски, большие куски полиэтиленовой пленки, обрывки бумажных мешков. У дальней стены рабочие небрежно сложили доски. Рядом с ними, тоже без особых порывов к аккуратности, лежал различный инструмент: рулетки, кисти, молотки, ножовки, большой черный гвоздодер, коробки с шурупами, гвоздями и еще какими-то предметами, непонятными для профана в стройке. Но взгляд Шубина впился в плотницкий топор с ярко-оранжевой ручкой.
В три огромных шага Никита подскочил к инструменту и взялся за прорезиненную ручку. Топор не был огромным, которым колют дрова, – по весу не больше пары килограммов, но, глядя на хищное заточенное лезвие, Шубин представил, как оно разносит любое препятствие на своем пути. Такой топор, наверное, разрубит человеческий череп надвое, если хорошо размахнуться и точно попасть.
Спускаться было еще больнее. Но сейчас было не до боли. Шубин только надеялся, что не раздробил себе коленную чашечку, а просто ушиб.
Первого удара дверь как будто не почувствовала – только гулко загудела, и на ее окрашенной поверхности осталась свежая царапина. Но это был только пробный выпад. Шубин размахнулся и с удвоенной яростью врезал в сдерживающую его преграду. В этот раз лезвие топора глубоко вошло в плотную доску, так что потребовалось несколько раскачивающих движений, чтобы вынуть его. Но дверь все еще не была пробита насквозь. Шубин начал ритмично долбить ее, стараясь попадать в одно место.
Но получалось не так уж легко. Топор разбивал доску двери все время где-то рядом с местом, куда хотел попасть Никита. Но, удар за ударом, дверь в подвал стала поддаваться. Щепки, точно маленькие кусочки костей, разлетались в стороны под его натиском. Наконец Шубин увидел маленькую сквозную дыру. Это придало ему еще сил, а разрушенное дерево стало поддаваться проще. Вот он уже понял, что проломил достаточно, чтобы заглянуть внутрь.
Шубин посмотрел одним глазом, но увидел лишь полутемное пространство и лестницу вниз.
– Эгей! Машуля, я уже здесь! Иду к тебе. Страшно небось?
Не услышав ответа, Никита продолжил разламывать дыру в двери, чтобы просунуть руку и отодвинуть засов. Еще минута, и брешь показалась ему достаточной. Он еще раз прислонился к ней и уместил больше половины лица. Теперь он видел намного лучше – и мешки, набросанные перед дверью, и фигуру жены, которая стояла в самом низу. Она была в тени, но даже так он смог увидеть, как ее трясет. Его лицо исказил оскал хищника, который настигает жертву. Он не мог ничего сделать с этой звериной радостью.
Шубин протиснул руку сквозь разбитую дверь и нащупал засов. Тот легко поддался. Шубин вытащил руку и нажал на дверную ручку. Та чуть дернулась, но во что-то уперлась. Жена чем-то заблокировала ее. Не беда, теперь он снова хозяин положения. Никита снова протиснул руку сквозь брешь в двери. Он нащупал какую-то металлическую трубу, которая упиралась в ручку, и попытался ее отбросить. Сперва это не получилось, но несколькими движениями он смог ее раскачать и отодвинуть. Тут же он попробовал нажать на ручку, и та свободно пошла вниз.
Но, толкнув дверь уже с открытой защелкой, Шубин понял, что это еще не все. Дверь отодвинулась на сантиметр, но уперлась во что-то тяжелое. Он вспомнил о мешках со стройматериалами. Да, Маша хорошо подготовилась. Ну и с ними он сейчас придумает как разобраться. Вот только время неумолимо таяло. Может быть, сейчас, когда она видит, что он до нее доберется уже через несколько минут, ему удастся ее просто выманить?
– Все, Маш, поиграли, и хватит на этом. Открывай.
Он постарался умерить ярость и говорить как можно дружелюбнее. Сыграть лучшего друга.
– Я тебя не трону. Мы с тобой ведь полжизни прожили, помнишь?
Через несколько секунд она откликнулась срывающимся голосом:
– О чем… ты будешь говорить?
– Мы разойдемся, я уеду. Уйду навсегда из твоей жизни. Если пообещаешь, что будешь молчать.
– И тебе будет достаточно моего обещания?
– Поверь, мне нечего скрывать! Зачем мне вешать на себя убийство? Меня же всем городом начнут искать. А то, что ты там нарыла или тебе сказали, – все полная чушь!..
Никита наслаждался звуком своего голоса, таким мягким и сочувствующим.
– Да, я знал Кристину. Более того, когда я узнал, что ее убили, то сбежал из города: боялся, что меня заметут, ведь я с ней только порвал. Так и думал после того, как ты нашла ее дневник, что решишь: это я виноват. Я ни при чем! Слышишь?
– Зачем же ты напал на меня?
– Милая, это ты… ты сама схватила
