Двенадцать рождественских убийств - Сара Даннаки
– Наверняка зрелище всех потрясло, – прокомментировала Джуди. – Особенно вас. Дети очень впечатлительные.
– Думаю, да, – согласился Йон. – Следующей ночью я слышал, как Салка кричала во сне, да и сам видел пугающие кошмары, которые мы в Исландии называем «мартрод», в честь богини Мары, потому что, по поверьям, она сидит на груди спящих, будто каменная глыба, придавливая их к кровати. Пожалуй, мы оба по-своему переживали увиденное в тот день. И, скорее всего, именно поэтому так хотели разобраться в происходящем и сами раскрыть убийство, не хуже настоящих детективов
– Как Великолепная пятерка или Секретная семерка[32], – сказала Дина.
– Тогда уж как Настойчивая парочка, – заметила с теплой улыбкой Хелена, явно не в первый раз слушая историю.
– Тогда вам нужна была собака, – присоединился к обсуждению Барни. – Она непременно сопровождала всех лучших детективов среди детей. – Лежавший у него в ногах Дэш согласно гавкнул.
– Новости моментально разлетелись, как всегда случается в маленьких городках. О найденном теле узнали даже те, что сидели по домам за закрытыми от непогоды дверями и ставнями. Семья в отеле на фьорде встревожилась. Хенрик Хаконссон, младший сын владельца и внук футбольной звезды Арнульда Торссона, в этом году играл Подглядывающего-в-Окна, заменив в последний момент восьмидесятилетнего старика, который двадцать лет подряд воплощал парня Йоля, однако накануне слег с сильной простудой. В костюм на худощавую фигуру могли влезть немногие, поэтому Хенрика, не обладавшего мощным сложением или высоким ростом, сочли наилучшим кандидатом.
Когда разошлись слухи о том, что на площади обнаружили мертвого Глюггагайира, Лайла, мать игравшего его роль Хенрика, поспешила туда. Мы еще были там к ее прибытию, бродили по заснеженной земле неподалеку от места, где тело обследовали шеф городской полиции, Бьярни, и только что приехавшая доктор Сарна Олафсдоттир. Шериф – добрый, хотя и не особенно быстро соображающий, думаю, это честная его характеристика – проводил Лайлу, чтобы опознать погибшего. Та взвыла при виде безжизненно лежащей фигуры, но, подойдя ближе, воздела руки к небу, словно в благодарственной молитве, и громко объявила:
– Это не Хенрик. Это бедное создание – не мой сын.
Бьярни, который уже пришел к тому же выводу, кивнул, но выглядел недоумевающим, как и доктор, сообщившая о смерти жертвы. Мы услышали, как Лайла спрашивает кого-то из толпы, когда тот в последний раз видел ее сына.
– Когда он завершил смену в театре, славно повеселив малышей в своем костюме, то остался пропустить с нами по стаканчику. Да не по одному. И ушел домой уже гораздо позднее, наверное, около семи вечера, судя по темноте и снегопаду за окном. – Рассказчик помедлил и добавил: – По-прежнему в костюме Подглядывающего-в-Окна.
Бьярни присоединился к Лайле и делал пометки в блокноте.
– Я видел его, – прокомментировал хозяин золотистого лабрадора, сдерживая натягивавшего поводок пса, который рвался к телу под статуей. – Я пошел гулять с Миски около восьми вечера, а когда свернул за угол, сражаясь с метелью, заметил одного из парней Йоля. Тот шатался из стороны в сторону и заглядывал в окна. Я рассмеялся и помахал, но он только дернул головой и продолжил свой обход домов, спотыкаясь и едва не падая. Вероятно, просто старался придерживаться роли, как мне тогда показалось. Либо и правда под действием одурманивающих веществ.
– И ты уверен, что видел именно Хенрика? – спросил шеф полиции.
Собеседник задумчиво нахмурился, после чего пожал плечами и махнул рукой на тело в костюме:
– Это точно был Глюггагайир.
* * *
– Тогда кто же погиб? И куда пропал сын Лайлы? – поинтересовалась Джуди.
– Два очень важных вопроса, – кивнул Йон. – И на оба мы получили ответы не так уж быстро. Территорию оцепили и всем запретили приближаться к телу, прикрытому доктором. В городе недосчитались тем утром только Хенрика. Некоторые из пожилых наблюдателей крестились, опасаясь, что убили самого Глюггагайира и что на обитателей Мулафьордура падет ярость его матери-великанши. Несколько детей разрыдались от предположения, что умер один из парней Йоля.
– Сомневаюсь, что кто-то всерьез верил в такую возможность, – фыркнул Рой.
– Эта версия выглядела правдоподобнее альтернативы, – пожал плечами Йон. – Трудно осознать, что кто-то решился на убийство такого же человеческого существа. Хотя последствия от покушения на сына великанши Грилы могли оказаться более серьезными.
Мы бы задержались и дольше, чтобы выяснить детали происшествия, но нас с Салкой обнаружила мать, обрушив свой гнев на любопытных детей, словно сама великанша, и утащив домой за уши. Она пригрозила, что отец тоже разозлится вечером, когда вернется с работы. Хотя я не особо понимал почему. Мы с сестрой не сделали ничего плохого. Теперь, вспоминая об этом, могу предположить, что мать испугалась. Как и многие горожане, когда распространилась новость об убийстве. Погибшего так и не опознали, но проявленный по отношению к нему интерес со стороны полиции намекал на насильственные причины смерти. Плюс, учитывая слова Лайлы, что Хенрик так и не вернулся, к нераскрытому убийству добавился еще и пропавший человек, чья одежда таинственным образом оказалась на трупе.
Мы с Салкой сидели дома по велению матери, пока жители города, включая ее саму, опасались бродившего по улицам убийцы. И только после того, как отец пришел со смены на паромной переправе, которая закрылась до окончания праздников, нам удалось узнать, что Хенрика обнаружили.
– Живого, невредимого и свежевымытого после длительной горячей ванны, – донеслись до нас слова отца, пока мы подслушивали, как обычно, притворяясь, что играем в гостиной, примыкавшей к кухне. – Он рассказал Бьярни крайне странную историю.
Начальник полиции и отец вместе ходили в школу, поэтому неудивительно, что они обсуждали самую важную новость города.
Хенрик заявил, что он, по его словам, «прогуливался по городу», возвращаясь домой от Олафа, когда неожиданно потерял сознание. Учитывая его нетрезвое состояние, довольно привычное для внука Торссона, причиной могло служить что угодно: от падения до столкновения с деревом. Однако очнулся он в одном из сараев за старыми конюшнями недалеко от отеля – без одежды, заботливо укрытый лошадиной попоной. И решил, что произошел несчастный случай, который вызвал потерю вещей и сознания. Голова болела, что Хенрик принял за последствия выпитого пива, поэтому он укутался в лошадиное покрывало и поспешил домой – и это по снегу, без обуви! Не желая, чтобы родители видели его в таком состоянии, он проскользнул в свою комнату через черный ход, набрал себе горячую ванну и провалился в блаженное забытье, наслаждаясь уютом
