Идеальная девушка - Рут Уэйр

Ханна кивает, испытывая благодарность за то, что Хью не стал сыпать соль на раны. Ее спутник резко сворачивает в переулок между двумя высокими каменными зданиями, где над входом мерцает неоновая вывеска «Жоли Божоле». Они спускаются по короткой лестнице в бар, оформленный в привычном французском стиле, – на стенах рисунки Тулуз-Лотрека, подставки под бокалы с рекламой сигарет «Голуаз», нагромождение рядов сверкающих винных бокалов и бутылок. Щит над стойкой возвещает: «Le beaujolais nouveau est arrivé!»[6]

В баре жарко и многолюдно, но после разговора в полный голос с барменом за стойкой для них, как и предсказывал Хью, находят маленький столик в углу заведения. Ханну усаживают на обитую бархатом банкетку, Хью подтягивает наглаженные брюки и опускается на табурет напротив. Бармен театральным жестом протирает столик, вставляет в заляпанную воском бутылку новую свечу и вручает им два меню.

– Большое спасибо! – благодарит Ханна, перекрывая шум голосов.

Бармен отвешивает короткий галльский поклон.

– Пожалуйста, мадемуазель, – кивает бармен. – Для месье Хью ничего не жалко. Что вам принести?

– Что-нибудь прохладительное, пожалуйста.

– «Перье»? «Эвиан»? «Оранжину»? «Кока-колу»? Апельсиновый сок?

– Э-э… «Оранжина» будет в самый раз, спасибо.

– А вам, месье?

– Ну, мне следует заказать «Жоли Божоле», не так ли?

– Бокал «Нуво»? Этот год был удачным.

– Превосходно. И пожевать что-нибудь. Может, сырную тарелку? И немного хлеба?

Бармен широко улыбается, еще раз отвешивает поклон и, лавируя между столиками, возвращается к стойке.

– Меня заставило посетить Райана не «Доброе старое время»[7], – продолжает Ханна, как будто их разговор никто не прерывал. Она набралась решимости и теперь не намерена отступать.

Хью приподнимает бровь.

– А что тогда?

– Ко мне явился его старый друг.

Ничего не скрывая, она рассказывает о Джерайнте, о встрече в книжном магазине, тесте на беременность и реакции Уилла. К окончанию рассказа Ханны лицо Хью все еще сохраняет мягкое выражение, однако брови доползли чуть ли не до края лба.

– Вот я и подумала… неплохо бы встретиться и с тобой тоже, – заканчивает Ханна. – Ты единственный человек, кто кроме меня знает, что произошло в тот вечер. И кто помнит его по-настоящему.

– Ясно. – Хью снимает очки и протирает их носовым платком, словно желая выиграть время. Без очков его лицо выглядит по-другому, кажется каким-то незаконченным, что ли, глаза как будто меньше, взгляд не так четок. Прежде чем он возвращает очки на место, бармен приносит на подносе вино, «Оранжину», сырную тарелку и мясную нарезку. Ханна тут же вспоминает, что сегодня почти ничего не ела; девяносто процентов лакомств она не может себе позволить в принципе.

Расставив посуду, бармен удаляется. Ханна ждет, когда заговорит Хью. Или что-то сказать самой? Она не знает, какой вопрос следует задать в первую очередь.

– Уилл со мной не до конца согласен, – наконец продолжает она, чтобы хоть как-то нарушить затянувшуюся паузу. – Поэтому сейчас не пришел. Он не понимает, зачем я это делаю. На его взгляд, смерть Невилла поставила в деле точку. К сожалению, я так не думаю. Ведь это я давала показания. И если я ошиблась и Невилл умер в тюрьме по моей вине…

– Ясно. – Хью с глубоким вздохом водворяет очки на нос. Он выглядит бесконечно уставшим, словно история, рассказанная Ханной, лежала на его плечах тяжким грузом, веса которого он до сегодняшнего вечера не чувствовал.

– Послушай, – порывисто произносит Ханна, – если ты хочешь все это забыть, просто скажи. Я отстану, и мы больше не будем возвращаться к этой теме. Если ты такого же мнения, как и Уилл, я не могу тебя винить.

– Нет, я понимаю, – морщится Хью и трет поросшую щетиной щеку. – Этот Джерайнт зря начал ворошить старое. Не буду скрывать свое отношение. Но и твои чувства я понимаю. Что тебя интересует?

– Ты что-нибудь запомнил о том вечере, какую-нибудь деталь, которую я могла не заметить или забыть? Мне все равно, успокоит это меня или, наоборот, заставит еще больше усомниться в справедливости приговора. Просто мне надо знать, как реально обстоит дело.

– Вряд ли я смогу рассказать больше того, что тебе уже известно. – Хью отпивает большой глоток вина, словно готовясь к выполнению неприятной миссии. – Ладно, попробую. О первой части вечера ты и так знаешь – я сидел в комнате над баром, в своего рода наблюдательном пункте. Эйприл пришла после спектакля вместе с друзьями-актерами. Они все были в костюмах, помнишь? В париках и гриме.

– Да, хотя две девушки успели частично переодеться, верно? – напоминает Ханна. – Клем и еще одна – не помню, как ее звали. Кажется, Шинед. Костюмы были только на Эйприл и парнях.

– Мы все целый вечер находились в баре, никто не уходил. Я могу поклясться.

Ханна кивает.

– Время шло к закрытию бара, и тут Эйприл решила пойти переодеться, – продолжает Хью.

– Было уже поздно, – подхватывает Ханна. – Совершенно глупое решение. Ее бы ни за что не впустили обратно. Наверное, подумала, что мы продолжим пьянку у кого-нибудь на квартире.

– Однако Эйприл так и не вернулась. Ты сказала, что пойдешь за ней, и я вызвался тебя проводить. Мы прошли через двор, и перед тем, как подошли к подъезду, ты увидела, как из него вышел Невилл.

– Ты сам-то его видел?

– Я видел человека, очень похожего на Невилла, но выходил ли он из твоего подъезда или откуда-то еще, я не заметил. Зато его увидела ты, причем еще до того, как что-то заподозрила. Кроме того, он сам признался, что приходил к вам, не так ли? Ты зря сомневаешься в себе.

– Я не сомневаюсь. Просто хочу сказать, что я… Нет, не то. Не хочу, чтобы ты подумал, будто я не уверена в своих показаниях, это не совсем так. Просто я хочу убедиться – понимаешь? Взглянуть на происшедшее под другим углом зрения – может, я что-то упустила. Я понятно объясняю?

Хью молча кивает.

– Так что было потом?

– Ну… – медлит он, делая новый глоток вина. У Ханны возникает впечатление, что он нащупывает твердую почву, готовясь к непростому ответу. – Потом ты поднялась по лестнице. Я ждал внизу. Собирался уже уходить, как вдруг услышал твой крик. Тебя не мог напугать Невилл, мы оба видели, как он уходил, или, по меньшей мере, ты видела. Но ты кричала… просто ужасно. Я сразу понял: что-то случилось. Когда я взбежал по ступеням наверх, дверь была открыта, а ты стояла на коленях, склонившись… – Хью проглатывает комок в горле. В тусклом свете свечи его лицо почему-то выглядит намного старше. – …над телом