Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас

— Я нашел велосипед! — закричал полицейский агент.

— Молодец, Сперелли! Теперь даже в Больцано знают, что он нашелся, — пробормотал инспектор.

Он прошептал находившемуся рядом с ним агенту Ландрулли:

— Аиша где-то рядом, я чувствую.

Стуки попытался подняться, и после нескольких неудачных попыток это ему удалось. Шишка на голове инспектора росла буквально на глазах.

— Вы что, думаете, она вас действительно не узнала? — прошептал ему Ландрулли так тихо, что Стуки начал переживать, не повредился ли у него слуховой нерв.

— Что мы теперь будем делать? — спросил подошедший к ним агент Сперелли, держа в руках велосипед Аиши.

— Велосипед мы пока оставим здесь, прямо под этим деревом. А ты, Сперелли, раздобудь себе бинокль и спрячься вблизи алтаря. Она вернется, вот увидишь.

— Хорошо, инспектор, но все-таки тут что-то не так, — с сомнением в голосе произнес Ландрулли. — Если девчонка не виновата и если она кого-то боится, то почему не выходит к нам? Ведь только мы можем ей помочь.

— Ландрулли, ты забыл о Мадонне.

— По-вашему, Аиша что-то знает о преступлении?

— Голову даю на отсечение, — сказал Стуки и задумчиво потер макушку. — Однако я думаю, она сначала хочет понять, что может произойти в ближайшие несколько часов.

— И она придет спросить об этом у Мадонны?

— Что-то мне подсказывает, что именно так и произойдет.

Полицейские медленно двинулись к машинам, замыкающим шел Сперелли.

Сам того не желая, инспектор вдруг осознал, что это место словно создано для тихого и искреннего поклонения Деве Марии. Все вокруг — от умиротворяющей тишины до особого дыхания природы — не только побуждало к мольбам, но и наполняло души чувством святости. Ведь жаловаться на жизнь мы все умеем, а вот изумляться ее мудрости способны немногие.

Тело синьоры Фортуны уже увезли. У ее дома собралась большая толпа. Соседи и знакомые погибшей держались на почтительном расстоянии, охваченные одновременно любопытством и страхом. Их совсем не успокаивало присутствие полицейских, продолжавших методично осматривать место происшествия. Стуки знал по опыту, что большая часть собранных материалов позже окажется на столах их отдела, лишь усилив хаос, царивший сейчас в его голове.

Инспектор Стуки снова вошел в дом, чтобы подробнее изучить кое-какие детали. Он задержал взгляд на фотографии сына синьоры Фортуны, Витторио — светловолосого красавца, похожего на ее покойного мужа. Стуки забрал с собой два снимка. Затем инспектор открыл шкафы в спальне и начал просматривать одежду, вещь за вещью. На прикроватной тумбочке женщины лежало с десяток листов с молитвами к Деве Марии.

Стуки вышел на улицу. Его взгляд упал на ухоженные огородные грядки. Неожиданно для него самого сердце инспектора сжалось от жалости.

«Сильный удар по голове тупым предметом, вероятно металлической трубой», — услышал полицейский голоса судмедэкспертов. Они говорили между собой сдержанным и профессиональным тоном, как люди, привыкшие к таким вещам. «Ко всему можно притерпеться, — подумал Стуки, — к любой работе. Привыкаешь настолько, что все в конце концов становится привычным. Это и есть адаптация. Результат эволюции. Чертова эволюция среди этих скрипучих калиток, парковок, огородных грядок и прочего барахла…»

— Елена, я чувствую, что мне необходимо на время закрыться в доме. Я буду выжимать все, что смогу из своих нейронов.

— Тогда я тоже приду. Мы закроемся в квартире вдвоем. Я как раз взяла работу на дом: мне нужно закончить довольно сложный проект. Ты будешь думать, как поймать преступников, а я — как улучшить работу водопроводных сетей.

— Говорю тебе, это была она! На этот раз я ее точно увидела, — объявила сестре Вероника.

— Все идет по плану, — проговорила Сандра и прилегла на диван. У нее ныли плечи от напряжения, а ноги — от долгого стояния за занавеской. Вероника достала из холодильника бутылку шампанского. В конце концов им удалось пристроить этого меланхоличного и нерешительного полицейского.

— Наконец-то! — прошептала Сандра с легким оттенком сожаления.

20 ноября. Суббота

Что это была за ночь!

Елена с распущенными волосами сидела в кровати с ноутбуком и комментировала вслух свои расчеты по орошаемым территориям, потребностям полей в воде, объемам полива и недостаткам проточного орошения, сопровождая все это массой инженерных терминов. Она усердно работала над завершением предварительного исследования по вопросам экономии воды с использованием подземной ирригации. Стуки, лежа на спине, свесил ногу с кровати, словно загорал на палубе парусника, лавирующего среди океанских островов. Инспектор перебирал в уме скелеты, пистолеты, предсказательниц и массу услышанной им за эти дни лжи. Мужчина закрыл глаза, прислушиваясь к невнятному бормотанию Елены. Внезапно перед его внутренним взором возник пронизывающий взгляд Аличе Бельтраме.

Елена встала с кровати и стала рассматривать рассыпанные на тумбочке спагетти. У Стуки внутри что-то дрогнуло: он знал, как далеко могут завести женщину ее мысли. Сейчас Елена обязательно задастся вопросом, что делает на тумбочке у полицейского красная спагеттина? Потом она возьмет ее кончиками пальцев: в конце концов, в этом действии нет ничего необычного, и Стуки подумал, что ему нечего будет на это возразить. Но вместо этого Елена внимательно изучила положение тонкой красной палочки, затем собрала все остальные спагетти и бросила их обратно на тумбочку. Теперь нужно было постараться, чтобы извлечь из-под них красную спагетину.

Оставшись один, Стуки принялся считать минуты, не сводя глаз с светящегося циферблата часов. Странные все-таки создания эти минуты: они держатся за руки, как молекулы воды, и одна тянет за собой другую. И так без конца.

Стуки не смыкал глаз уже много часов подряд, полностью поглощенный непростым делом Бельтраме. Инспектору удалось распутать несколько сложных узлов, но некоторые вопросы все еще оставались нерешенными, ожидая своего часа. Стуки включил настольную лампу и посмотрел на спагетти, лежавшие на тумбочке: совсем другая история! И все же чего-то тут явно не хватало…

Зазвонил телефон.

— Нет, только не синьора Фортуна! — послышался в трубке хриплый голос.

— Герпес?

— Мать Витторио! Ты, Стуки, должен был это предвидеть.

— Так, значит, Витторио работал на тебя?

Витторио, блондин: именно его хозяин свинофермы заметил на участке Бенвенью. Тот, который приводил клиентов к иглотерапевту и ходил с ним играть в казино. Витторио, последний кавалер Аличе Бельтраме. Далеко не ангел, скорее, дьяволенок, как выразился о нем патер.

Стуки резко прервал причитания звонившего.

— Аличе Бельтраме приняла решение навсегда исчезнуть и обратилась за этим к тебе, верно? Она не хотела, чтобы ее нашли, и ей на помощь ты послал Витторио.

На другом конце провода раздавалось прерывистое дыхание.

— Витторио много чего для меня делал.

— Например, помогал некоторым людям испариться?

— В этом людям нужно немного помочь, если они не хотят, чтобы их обнаружили.

— В том числе и Бельтраме?

— Ты даже не представляешь, сколько людей хотят что-то сделать незаметно для окружающих. К примеру, доставить на другой конец света ценную картину, отправиться в путешествие, не привлекая внимания, или тайно встретиться с кем-то, чтобы об этом никто не узнал.

— Таким людям помогал Витторио?

— Я! Витторио был только исполнителем. Впрочем, должен признать, что он всегда действовал весьма осторожно и умело. Однажды его помощь понадобилась кое-каким клиентам агентства Бельтраме.

— Вы помогали преступникам или порядочным гражданам?

— Слышь, Стуки, за кого ты меня принимаешь? Преступники сами могут о себе позаботиться. Мы помогаем хорошим людям.

— Исчезнуть?

— И что в этом такого? Разве мы не имеем права жить где и как нам хочется? Однако все нужно делать правильно, иначе спецслужбы и частные сыскные агентства тебя