Огни Хафельберга - Софья Валерьевна Ролдугина
Герхард был другим. Чем глубже вглядывался Марцель в его полноценное, не одурманенное телепатическим воздействием сознание, тем больше убеждался, что он устроен интереснее, чем кажется на первый взгляд. Если разум Шелпена напоминал океан, сложную гармонию холодных разнонаправленных потоков, то у Герхарда он скорее походил на два параллельно бегущих ручья, но ручья более глубоких, чем может представить человек.
Поверхностные мысли читались легко, и Марцель словно листал книгу, напечатанную крупным детским шрифтом, однако глубокие слои не были оформлены словесно. Так, как будто бы Герхард не успевал додумывать каждую мысль до конца, только делал наметки и строил цепочки из обрывков. Не удержавшись, Марцель попытался заглянуть глубже. Страшно не хватало тактильного контакта, ощущения были как при никотиновом голодании во время долгого авиаперелета, когда пачка сигарет рядышком, в нагрудном кармане, но закурить совершенно невозможно.
Интуицию дразнил заманчивый привкус тайны. Сейчас Марцель был почти уверен, что у Герхарда есть тузы в рукаве, скелеты в шкафу, но никак не мог до них добраться. В висках уже начало противно покалывать от перенапряжения, и даже Шелтон что-то заметил и шепнул «Шванг, притормози, у тебя сейчас физиономия как при запоре».
Нервно хихикнув, Мартель приглушил телепатию и постарался вновь сосредоточиться на разговоре. И через три дня ее объявили без вести пропавшей. Открыли дело, но ничего так и не сдвинулось с мертвой точки. А вскоре после того, как разбился дядя Рихард, дядя Иоганн настоял на том, чтобы закрыть дело и признать Даниэлу Ройтер погибшей в результате несчастного случая.
Дослушав откровение Герхарда, Шилтон ненадолго замолчал хмуря брови, а потом виновата посмотрел на собеседника. — Герхард, простите, если мой вопрос прозвучит нетактично, но как погиб ваш дядя? — полицейский ответил не сразу. Мартелю даже показалось, что он немного протрезвел. Чувство вины в мыслях вытеснила глухая злость.
В общем-то, это не секрет, — произнес он напряженно, почему-то глядя не на Шелтона, а на Марцеля. В тот день шел сильный дождь. Дядя Рихард не справился с управлением, вылетел с Хаффельштрассе и врезался в дерево. Зарвался бензобак, и когда прибыли пожарные скорые, спасать было уже некого. Шелтон молча выслушал его, а затем подался вперед и накрыл ладонью пальцы Герхарда.
— Сочувствую вашему горю, Герхард, правда, сочувствую. Шелтон почти не лгал и уже не притворялся пьяным. — Когда кто-то отбирает часть твоей семьи, это всегда вызывает горечь и гнев. Я не знаю, каким был Рихард Вебер. — Он был самым лучшим, — перебил его Герхард и тут же виновато уставился в столешницу и отдернул руку.
— Извините. Просто у нас в семье было всего два человека, которые безоговорочно поддерживали мои планы на будущее, в том числе и решение уехать из Хаффельберга. И одним из них был дядя Рихард, хотя кое-что не одобрял и он. В том числе и отношения с Даниэллой Ройтер. Осторожно поинтересовался Шелтон, и Герхард ощетинился. — Кто вам сказал?
Гретта Вальц. Без зазрения совести солгал Шелтон. — Простите, Герхард, я действительно позволил себе лишнее. Действительно, не стоило мне поднимать такую тему. После этого Мартель ожидал чего угодно — скандала, ощутимого похолодания в отношениях. Но Герхард выдохнул длинно и неожиданно мягко ответил — Простите меня, я погорячился.
Просто, знаете, я никак не могу понять, почему они не оставят её в покое. Иногда хочется закричать «Да опомнитесь, люди! Она умерла! — Да, хватит уже! Но всё равно постоянно всплывают какие-то сплетни. Закончил он с непередаваемым отвращением, и в голосе, и в мыслях. Марселю даже показалось, что на лице осела невидимая жирная паутина.
— Сплетни всплывают, говорите? — задумчиво произнес Шелтон и поднял на Герхарда абсолютно трезвый и очень цепкий взгляд. — А может, это происходит потому, что история Даниэла Ройтер еще не закончена. — Что вы имеете в виду? — взглядом Герхарда, кажется, можно было резать сталь. — Я так рассуждаю, — растерянно откликнулся Шелтон, прикрыв глаза и улыбнулся.
— Кажется, я не совсем трезв. После этой ночевки в горах мне постоянно мерещится что-то странное, и там тоже за нами будто кто-то следил. Впрочем, не будем о плохом. «Может, закажем что-нибудь еще, как считаете, Герхард?» Что-нибудь еще затянулось почти до полуночи. До десяти часов сидели в ведьмином котле, потом шатались по окрестностям.
Марцель, уговоривший тайком от напарника две кружки пива, наслаждался блаженной тишиной в голове. Никаких собственных мыслей, только яркие пятна чужих образов, проходящие сквозь сознание, не задерживаясь. Герхард, по его же выражению, «выгуливал хмель», дышал ночной прохладой, невпопад отвечал на хаотические расспросы Шелтона и думал о чем-то своем. Небо над Хаффельбергом было как густые чернила, ни звезды, ни лунного оцвета.
Стих и ветер. Воздух словно сгустился. Иногда Марцеллю чудилось, что за ними кто-то следит из темноты, но всякий раз, когда он оглядывался, поблизости никого не было. Только один раз сверкнули таинственно из подворотни желтые кошачьи глаза. После возвращения к вальцам Шелтон безжалостно протрезвил напарника. Не с помощью биокинеза, а ледяной водой.
Сунул в ванну, как котенка, и включил душ. Марцель конвульсивно дергался, фыркал, отбивался и даже, кажется, пытался телепатически воздействовать на стратега, но быстро пришел в себя и затих. Шелтон в гневе был страшен. «Ну что, теперь ты в состоянии слушать?» Марцель потряс головой и поморщился. В висках застучали маленькие молоточки. Ток-ток-ток-ток-ток-ток-ток-ток.
Типа того. Он облизнул пересохшие губы и виновато уставился на напарника. — Прекрасно, — сухо откликнулся Шелтон. — Тогда слушай и запоминай. Завтра мы едем в Клаусталь. Дорога туда займет полтора часа на экспрессе, соответственно, подъем в шесть утра. Постарайся выспаться. Марцель взвыл.
Ты садист! Ты точно садист! — Как я тебе высплюсь за пять часов?
Как-нибудь, — равнодушно пожал плечами Шелтон, — это твое дело. — Зачем нам вообще туда ехать? — Не кричи, разбудишь Вальцев. Шелтон оглянулся на дверь ванной. В Клаустале живут родители Даниэлы Ройтер, сама она только училась и работала в Шельдорфе, но имущества у нее там не было, только съемная квартира, а настоящий дом находится именно в Клаустале, и мне нужно кое-что оттуда забрать.
— И что же это, — пробурчал Марцель, выбираясь из ванны. Сидеть в мокрой одежде становилось прохладно. — Кое-что, — издевательски безмятежно ответил Шелтон. — Причину, по которой в блоге и других электронных источниках Фройляйн-Ройтер нет ни одной даже скрытой записи о событиях в Хаффельберге. — Иди спать, Марцель. Результаты беседы с Герхардом Штернбергом обсудим завтра.
Завтра началось слишком рано. В шесть утра Марселя растормошили, вздёрнули за шкирку, отправили в ванную, а потом, не позволив даже выкурить дежурную сигарету и нормально зашнуровать кроссовки, выпихнули на улицу. Утренняя послегрозовая свежесть продрала до костей, сильнее, чем контрастный душ. Небо было прозрачно-чистым, акварельным, и мокро блестела розоватая брусчатка, и с деревьев по обочинам противно капало за шиворот.
Шелтон не зря лютовал. На поезд успели едва-едва. — Что, проснулся, наконец? Тогда держи, придурок! — позвал стратег и плюхнул на откидной столик перед Марцелем здоровенный сэндвич с ветчиной и бумажный стаканчик с кофе в коричневатых потёках. — Что-то ты сегодня не особо аккуратный, — хмыкнул телепат и, подумав, добавил. — Спасибо. Шелтон откинулся на сиденье и Паёрзов прикрыл глаза.
Глаза. Быстро меняющийся рисунок теней света, просачивающегося сквозь прикрытые жалюзи, делал его лицо похожим на маску. — У меня хронический недосып. Нельзя постоянно насиловать организм и выезжать на разного рода стимуляторах. А я последние два месяца сплю по четыре часа в день. В среднем. — Ну, спи больше. — Какой ты умный, Шванг. Как я сам до этой мысли не додумался?
Шелтон хмыкнул и, не открывая глаз, натянул повыше вор свитера, почти до самого подбородка. — Отосплюсь, когда закончим это дело. Нужно только потерпеть недели две, а потом в отпуск. Как насчет островов где-нибудь в Тихом океане, а, Шванг? Песок, солнце, волны, красивые аборигенки и никаких компьютеров. Марцель поперхнулся глотком кофе.
Э-э, ты не заболел?
Пока нет. Шелтон потянулся и, наконец, изволил посмотреть на напарника. Глаза у стратега действительно были сонные. — Ладно, в качестве разминки перед визитом к Доминику и Мартине Ройтер обсудим вчерашний разговор с Герхардом Штернбергом. — Твои впечатления, как телепата? Марцель задумчиво распотрошил бутерброд и начал по одному
