Шесть масок смерти - Сюсукэ Митио
Присутствие Стеллы. Орианна, переставшая улыбаться. Холли, не знающая причину этого. Я не понимал, что мне нужно сделать. Я знал, в каком направлении стремиться, но никак не мог найти дорогу. Каждый день приходя к ним домой, я явно ощущал, как груз ответственности медбрата, осуществляющего терминальный уход на дому, груз, оказавшийся гораздо тяжелее, чем я предполагал, бесшумно оседал на моих плечах. Время от времени я замечал, что думаю не о пациентке и ее семье, а ищу способ, как бы сбежать от этого груза. Это повергало меня в ступор. Разумеется, я не сбегу на самом деле, да и не смогу этого сделать. Но я беззвучно ругал себя, а потом меня опять охватывало желание сбежать. Идя по улице, я немного ненавидел всех проходящих мимо. Когда возвращался домой и засыпал, то мне снилось, будто я изо всех сил стараюсь подключить к розетке провод от гигантского станка.
Солнце за моей спиной село, вокруг резко стемнело. Я любовался этим пейзажем – и вдруг обратил внимание на одну вещь. По сравнению с городом, где я родился и вырос, у Дублина восток и запад располагались наоборот. Было даже странно, что я до сих пор этого не замечал. Если представить себе карту, то оба города обладали похожей площадью, в каждый из них сбоку вгрызалась береговая линия. В мой город – с запада, в Дублин – с востока.
Нет, неужели я только сейчас обратил на это внимание? Может быть, приняв решение переехать в Дублин, я где-то подсознательно осознавал это сходство? Скорее, даже не сходство, а огромное отличие, которое подчеркивалось этим сходством. В моем родном городе солнце садилось в море, а здесь из-за горизонта появлялось новое солнце. С наступлением дня этот город освещался первым ослепительным светом. Я тогдашний хотел сбежать из своего города, но, может быть, на самом деле мне не этого хотелось? Может быть, воспроизводя в своей голове карту мира, я хотел начать жизнь заново в городе, который был очень похож на мой, только солнце в нем вставало, а не садилось. В городе, где меня никто не знал. Может быть, я решил работать не в Японии, а в Ирландии вовсе не потому, что здесь впервые придумали проводить терминальный уход?
– Надень это. – Моих волос коснулось что-то шершавое. – Скоро ночь.
Орианна незаметно подошла ко мне со спины. На ней был светло-зеленый костюм феи. Сегодня Хеллоуин, в школах Ирландии выходной день, и Орианна с самого утра носила этот костюм, который подготовила заранее.
Я коснулся рукой своей головы и снял то, что она на меня надела. Это была шляпа волшебника, такая же, как у Орианны. Только сделана она была из зеленой бумаги, а не из ткани.
– Когда пойдешь домой, не снимай ее.
– Спасибо, Орианна. – Я снова надел шляпу на голову. – А Холли?
– Спит в гриме скелета.
Холли, как она и обещала, с помощью Орианны нанесла себе грим. Сделан он был настолько тщательно, что превзошел мое воображение. Иллюстратор, у которого потрясающе получались черно-белые рисунки, и ее дочь, унаследовавшая талант матери. Вдвоем они нарисовали на лице Холли настолько правдоподобный скелет, что хоть в фильме ужасов снимай. В глазах Холли, которая любовалась совместным трудом, далеко отодвинув от себя ручное зеркало, чувствовалось удовлетворение от проделанной работы. У стоявшей рядом Орианны было точно такое же выражение глаз. Но на ее лице, кроме глаз, не было никакого выражения, будто ее парализовало.
– Кадзума… Ты думал о тете Стелле?
Прежде чем ответить, я мельком оглянулся на окно в комнате Холли. Свет был выключен, горел только ночник в углу комнаты. Его свет отражался в оконном стекле.
– Почему ты так решила?
– Потому что недавно около дома тетя плохо с тобой разговаривала. – Орианна села на корточки рядом со мной и посмотрела на кончики веток падуба. – Про то, как ты говоришь.
– Ты услышала…
Вот почему, наверное, Орианна открыла тогда дверь. Чтобы Стелла больше ничего мне не сказала или чтобы я ничего ей не ответил.
– Но это правда, так что ничего не поделаешь.
– У тебя очень естественный язык, Кадзума, и мне нравится, как ты говоришь, – утешала меня Орианна, сказав две противоположные вещи.
Впервые в жизни я стал учиться английскому языку в средней школе, на занятиях учителя Ниимы. Ему тогда было, наверное, лет сорок пять; серьезный преподаватель-мужчина, он всегда очень тщательно все объяснял, но я совсем не мог говорить на английском. Преподавателей языка тогда было много, не только учитель Ниима. Я мог читать то, что написано в учебнике, но мое произношение было таким, как писали транскрипцию знаками катаканы[55], и мы заучивали слова и грамматику только для того, чтобы сдать экзамены, не зная настоящего английского языка. В конце первого класса погибла моя мать, и я забросил все занятия, кроме любимых естественных наук. Летом третьего класса, после того как случилось то происшествие, я изменил свое отношение и стал остервенело заниматься по всем предметам, но английское произношение у меня так до сих пор и не улучшилось. Нет, конечно, в этом никто не виноват, в итоге это проблема моих способностей и языкового чутья.
– У меня с тетей ладить не получается. – Орианна резко повернулась ко мне. – Наверное, потому что наши имена противоположные.
– Имена?
– Мое имя на старом языке означает «рассвет». Мне папа рассказал.
– А Стелла?
Она сказала, что Стелла на старом языке означает «звезда».
– Поэтому мы с ней не совпадаем. Странно же, чтобы рассвет и звезда были вместе.
В ее взгляде читалась надежда, что я пойму ее. Вполне возможно, Орианна догадывалась, что после смерти Холли ей придется жить со Стеллой. Что больше у нее нет никакого реального выбора.
– Когда я услышала, как тетя издевается над тобой, я невзлюбила ее еще сильнее.
Орианна снова посмотрела на маленький падуб.
– Она обо всем говорит, преувеличивая.
Что она имела в виду? Мой английский? Болезнь Холли? Пока я ломал над этим голову, в темноте показался приближавшийся свет фар автомобиля. Тень от забора, окружавшего двор, вытянулась и как будто нанизывала на себя нас с Орианной. Машина подъехала ближе, оказавшись старым седаном Стеллы. Та неповоротливо вылезла из него, не окликнув нас, молча бросила взгляд на нас с Орианной, сидевших под деревом в темном дворе, и направилась прямиком к входной двери.
Тотчас послышался ее крик.
Мы с Орианной вскочили и бросились к двери, но еще до того, как мы добрались до нее, послышался топот шагов, и дверь резко распахнулась.
– Что за ерундой вы занимаетесь?!
Стелла с ненавистью уставилась на Орианну, лицо ее разбухло от гнева. Мне потребовалось
