Герои старого кино - Галина Владимировна Романова
– Иванов какое-то отношение к сервису имел? – все же вставила Вика вопрос.
Она держалась изо всех сил. Еще минута, и заорет дико и страшно.
У нее под носом, буквально в ее доме, промышляла организованная преступная группировка, а она…
Курица! Все просмотрела!
– Иванов там не работал, конечно, – снова вступила в разговор грудастая брюнетка. – Но часто ребятам помогал. И, кажется, он был знаком со Степаном. Или даже они приходились друг другу родственниками. Гена к нему очень тепло относился.
Еще бы! Зубы у Вики скрипнули, а дыхание сделалось частым и поверхностным.
– Они не созванивались в последнее время, не слышали? – спросила она просто так, на всякий случай.
– Позавчера Степа ему звонил, – неожиданно порадовала девушка-тростинка. – О чем-то долго говорил с Геной по нашему стационарному телефону. Кажется, у него какие-то неприятности, потому что Гена просил его успокоиться и не паниковать. Несколько раз повторил. Я слышала, рядом работала с клиентом.
– Ведите к телефону, – скомандовал Вика.
Девушка красиво пошла вперед, Вика за ней. Калинин остался опрашивать коллектив.
– Вот этот телефон, – плавным движением обеих рук указала она на красивый аппарат. – На него Иванову позвонил Степан.
– Во сколько это было – точное время можете вспомнить?
Вика уже набирала номер их эксперта Вовчика Хромова. И стоило девушке вспомнить, продиктовала Вовчику номер телефона, дату и время.
– Если удастся узнать, откуда звонили, Вова, я твоя должница до конца жизни, – пообещала неосмотрительно Вика.
– Да уж, – отозвался недоверчиво Хромов. И принялся нудить: – Знаю я вас – обещальщиков. Кто обещает любить до гроба. Кто клянется в вечной верности. Кто по долгам платить.
– Вовчик, ты узнаешь или нет?! – Она теряла терпение. – Перезвонить когда?
– Повиси… – проворчал он и затих.
Вика отпустила девушку, та сразу куда-то подевалась. Не исключено, что звонит сейчас самому высшему руководству и докладывает о происшествии в салоне. Визит полиции – это всегда происшествие, чего уж. И Валерий Апрелев запросто может сейчас примчаться в окружении авторитетных адвокатов, которые примутся обещать ей и Калинину все самые отвратительные неприятности.
Апрелев не приехал. А вот Вовчик Хромов, затихнув на целых десять минут, неожиданно ожил.
– Ты еще здесь, Соколова? – спросил он лениво.
– Так точно, Володя! – Вика замерла. – Узнал?
– Запишешь? Или запомнишь?
– Запомню, запомню, откуда был звонок?
– Звонили из поселка Крутые Овражки, с городского телефона, который числится за магазином. Где уж он теперь стоит, не могу знать. Но по документам зарегистрирован в магазине. Тебе название этого населенного пункта о чем-нибудь говорит, Виктория?
Еще бы! В этом селе, давно обветшавшем и почти заброшенном жильцами, ее непутевая покойная сестрица когда-то купила себе дом-развалюху. Родители были в шоке.
– Столько денег отдать за сарай, который только под снос и годится! – возмущался отец.
– И деньги-то не ее, ее сына! Ему выплатили за погибшего отца, кто бы его еще видел когда! – вторила мать. – Прикопила бы и однушку на окраине взяла бы. Ну что за безмозглое создание!..
Что стало с тем домом после смерти сестры, Вика не знала. Она его и при ее жизни не видела никогда. Видели родители. Она им верила на слово. И всегда отказывалась заехать к ней в гости, если сестра звала. Что она могла там увидеть? Толпу пьяных дружков?
– Соколова? Ты еще здесь? – позвал Хромов.
– Да, да, Вовчик, спасибо. Я должна.
Выслушивать его недоверчивое ворчание она не стала, отключилась. Быстрым шагом дошла до Калинина, который все еще мучил вопросами коллектив. Схватила его за рукав джемпера и потащила на улицу.
– Что-то еще удалось узнать? – спросила, когда они уселись в машину.
– Да почти ничего. Все повторяют одно и то же: Виктор в салоне был за начальника по ремонту. Двое парней ему помогали. Гена крутился возле них, но в дела не лез. Говорил, что такая грязная работа не для него.
– А какая же грязная работа для него? Убийство? – сузила Вика глаза.
– Куда едем? – Калинин погладил себя по животу. – Я бы съел чего-нибудь.
– Сегодня у тебя, майор, разгрузочный день. – Вика влилась в поток машин в направлении на выезд из Москвы. – Едем в поселок Крутые Овражки.
– Это что за населенный пункт? – Калинин потянул ремень безопасности, пристегиваясь.
– В этой дыре моя непутевая сестрица когда-то купила себе дом-развалюху. И из этого поселка позавчера мой племянник звонил моему бывшему. С телефона, числящегося за магазином.
– А чего ты сразу об этом не подумала, когда искала племянника?
Чего, чего?! А того! Она думать забыла об этой дыре – раз. Дом еще пятнадцать лет назад был непригоден для жилья – два. Ну а три и четыре – она думала, что Степку увезли в неизвестном направлении его заказчики. И следов его теперь не найти. Уж тем более в Крутых Овражках. Зачем он там? Сколько они жили вместе, он ни разу не вспомнил об этом месте. Еще одна тайна, получается?
– Логично, – кивнул Калинин, выслушав ее доводы.
И, покосившись на ее бледное лицо, произнес с сожалением:
– Как, однако, гадко с тобой поступили твои близкие. Жили рядом, творили зло. Совершали противоправные действия.
– А я ни разу… Ну вот ни разу никогда не могла подумать, что такое возможно вообще! – Ее голос снова сорвался на всхлип. – Когда мы расстались, я думала, что измены Гены – это самое гнусное, что он мог совершить в отношениях. А он… Он под моей крышей преступно совращал моего племянника, вовлекая его в бандитское сообщество. Ясно же, чем они занимались в этом сервисе!
– Чем?
– Угнанные машины перекрашивали и перебивали, а потом продавали их где-то. А то, может, и через салон Апрелева. Не просто же так он инвентаризацию устроил. Может, тоже что-то заподозрил?
– Ну… Часть сказанного тобой, майор, похоже на правду. Но чтобы продавать через салон… Это вряд ли. Очень хлопотно. В теме должны быть и бухгалтер, и директор, и кассир.
– А ты их видел сегодня в автосалоне? Нет? И я нет! Может, уже в бега подались. Надо было объявить их в розыск.
– Розыск не розыск, но по их адресам я уже отправил людей. Есть к ним вопросы. Хотя бы с какой стати ночами у них велись слесарные работы, выполняемые несовершеннолетним. Степану сколько?
– Семнадцать.
– Во-от! Пусть поговорят с нами под протокол. А после Крутых
