Загадка датского сказочника - Игорь Мирецкий

Купер кивнул.

– Ну так вот, – продолжила она, – изначально это был просто сад и относился он к замку. Какой же нормальный замок без парка или сада перед ним? Но где-то в 1770-х он был превращен в Ботанический сад. А флигель замка, который стоит перпендикулярно каналу, – его отсюда не видно, – весь тот флигель еще раньше перешел Академии художеств. Короче, туда в 1838 году, за пару лет до фотопортрета, переехал Торвальдсен. Жил там и работал в мастерской.

– Неплохо устроился.

– Еще бы! Торвальдсен как раз вернулся из Рима в Данию, и тут к нему все относились как к богу. Понятно, что заполучил он самые шикарные залы. Окна выходили в Ботанический сад. Вот он у своего флигеля и позирует на фото. Прямо в саду. – Ида задумалась и добавила: – Но после смерти Торвальдсена напротив флигеля возвели Выставочный павильон – как пристройку к замку, в той же архитектурной стилистике. Иначе негде было выставлять многочисленные скульптуры. И кирпичная стена, которую мы видим вдоль канала, – Ида снова показала рукой, – это сначала боковая стена замка, а после арки уже боковая стена Выставочного павильона. Но если бы я не сказала, ты бы и не заметил!

Это точно. Я и замок-то не заметил. Стена как стена.

– А давай глянем, что теперь в загадке получается? – предложил Купер. – Подставлю нужное.

– Давай.

Он достал из кармана телефон и отыскал на нем скриншот. Затем прочитал вслух, подставляя найденные названия:

Из Одрёрира пил я.

Сорок лет убежали с тех пор!

Но был он вскоре упрятан.

У церкви Богоматери жил Эрстед —

там Торвальдсена творенья.

И спрятал Эрстед Чашу у Шарлоттенборга,

где Торвальдсен «козу» показал.

От южного угла в ста шагах.

Десять лет убежали сперва…

Найди Эрстеда!

Х. К. А.

1875

Купер засомневался:

– А ты уверена, что Андерсен вообще знал про фотографию с «козой»?

– Конечно! Андерсен дико обожал фотографироваться. Он ведь был болезненно тщеславным человеком.

– Это правда.

– И патологически самолюбивым. Поэтому, я думаю, и жил всю жизнь один. Был влюблен в самого себя. – Ида усмехнулась. – Если бы в наши дни попал к психиатру, то ушел бы как минимум с диагнозом «нарциссическое расстройство личности».

Купер вздохнул. Очень похоже на правду.

– А такие люди, – продолжила она, – всегда завистливы. Андерсен не мог не завидовать, что первым датчанином, запечатленным на фото, оказался не он, а Торвальдсен. Да что там датчанином – вообще первым скандинавом! И ведь шел уже 1840 год. Уже пять лет, как повсюду восторгаются его сказками! Миру явился новый гений! И кого едет снимать французский фотограф? Старика, чье время давно прошло!

На «старике» Ида искривила лицо в презрительной гримасе. Видимо, так должен был выглядеть завидующий Андерсен. Купер засмеялся.

– Ну хорошо, – согласился он, – а у этого замка, Шарл… э-э-э…

– Шарлоттенборг.

– Да, у него есть южный угол? Помнишь, в тот раз мы первым делом проверяли именно это? Если замок расположен сторонами по частям света, то нет какого-то одного южного угла, от которого отмерять сто шагов.

– Так с ходу не скажу.

Открыв в телефоне карту Копенгагена, она радостно воскликнула:

– Тоже ромб! Смотри.

Купер смог убедиться, что Шарлоттенборг, как и Кристиансборг, располагался углами по сторонам света.

– Вот это да! – Ида показала пальцем. – Именно у южного угла есть небольшой сад. Видишь?

Купер кивнул.

– В этом садике, – объяснила она, – я однажды была. Это Сад скульпторов – единственный уцелевший кусочек того самого Ботанического сада! Называется так из-за Школы скульпторов, относящейся к Академии художеств.

– Что же получается? – задумался Купер. – Когда Эрстед решил спрятать Одрёрир – чем бы Чаша ни оказалась в действительности, – его друг Андерсен посоветовал зарыть ее в Ботаническом саду, поскольку туда выходили окна его квартиры?

– Видимо, да.

– А вырыть яму в земле сада, – продолжал Купер, – совсем не сложно. В отличие от песчаного поля для верховой езды, про которое мы сначала подумали. Особенно если Эрстед пришел со слугой или другим помощником.

– Если ему не сложно, то и нам тоже!

Ну начинается…

– Там же ни брусчатки, – убеждала Ида, – ни видеокамер, ни полиции…

Глава 19

– Говорит ли мне о чем-нибудь имя Эрстеда в контексте ядерных и термоядерных взрывов? – переспросил удивленный Хольгер.

– Да, долго объяснять…

…а у нас уже мало времени, подумал Линдеберг.

– Ну, Эрстед в 1820 году открыл электромагнетизм – доказал, что электрический ток заставляет отклоняться магнитную стрелку компаса. Это его главная заслуга. А первое рукотворное деление атома осуществил Резерфорд в 1919 году. Если честно, не вижу тут какой-либо связи.

Черт! «Ещё до захода солнца» мьёльнирцы грозятся устроить ядерный Апокалипсис, а я задаю идиотские вопросы по физике.

– Хотя… – задумался Хольгер, – одним из пяти поражающих факторов при ядерном взрыве является кратковременное электромагнитное поле с очень высоким напряжением. – Хольгер, помолчав пару секунд, добавил: – Напряжение магнитного поля измеряется в эрстедах. Вот вам и связь ядерного взрыва с Эрстедом! В физике все явления так или иначе взаимосвязаны… Но все-таки почему вы спросили?

– Что-то такое крутится в голове, сам не знаю что… Надеялся что-то нащупать, – вздохнул Линдеберг.

Хольгер посмотрел недоверчиво.

– Что ж, мне пора бежать – шеф уже ждет от меня отчет, хотя докладывать особо нечего. – Линдеберг протянул ему руку.

Тот крепко пожал ее и попросил:

– Не говорите шефу о краже дейтерида лития-6. Чего доброго, информация попадет в СМИ.

– Понял. – Линдеберг кивнул.

– Постойте, а давайте-ка прогоним ваших двух мьёльнирцев через программу распознавания идентичности. Минутное дело, – вдруг вспомнил Хольгер о снимках бородачей. – А вам будет с чем явиться к начальству.

Прихватив со стола фото, он направился к компьютеру, стоящему в углу кабинета.

– Вашим коллегам, – похвастался Хольгер, – о таком только мечтать! Эту программу мы заполучили всего месяц назад. Все новейшие разработки с применением искусственного интеллекта попадают в первую очередь к нам. Да и с так называемой «неприкосновенностью частной жизни» агентству намного проще. – Он пропускал снимки через сканирующее устройство один за другим. – Если бы мы сюсюкали, как полиция, экстремисты с террористами уже давно бы разнесли всю Данию в клочья! И политически, и физически.

– Возможно, – не стал спорить Линдеберг.

Он положил прозрачный пакетик с золотой цепочкой в карман жилетки.

Спустя пару минут Хольгер воскликнул:

– Посмотрите-ка! Тот, что моложе, давным-давно в розыске. Он два года назад стрелял в полицейского в Роскилле.

Что? Линдеберг бросился к компьютеру. Тот самый наркодилер, который выстрелил в Ларса?!

– Мадс Есперсен, – продолжил Хольгер. –