Игра в кости - Камилла Лэкберг
Тому было несколько причин. Первая – Винсенту, как и ей, тяжело давалось то, что у нормальных людей принято за основу непринужденного дружеского общения – светская беседа, разговор ни о чем. И второе – все это время Мина медленно, но верно возводила хрупкий каркас их с дочерью отношений. Смерть Педера тоже, конечно, сыграла роль, создав пустоту – внутреннее пространство, какого требует горе.
При мысли о Педере зачесались глаза.
Была еще одна маленькая деталь: Мина до сих пор не знала, что они с Винсентом значат друг для друга. В то же время думала о нем чаще, чем решалась себе в этом признаться, и ни на минуту не забывая, что у него семья. И очень ревнивая жена.
Объявиться просто так означало вторгнуться в чужую жизнь. Поэтому Мина предпочла просто отстраниться, погрузившись в работу, которую использовала скорее в качестве предлога.
Она перевела глаза на телеэкран, где Никлас Стрёмстедт, по-видимому, собирался исполнить хит «Зажгите свечу». Но это как будто песня группы «Триад»? Мина попыталась вспомнить их состав, но «Гугл» выдавал только фотографии Орупа и Андерса Гленмарка, которые, вместе с Никласом Стрёмстедтом, позже составили группу GES.
Между тем на экране действительно зажгли свечи, и Мина почувствовала что-то вроде рождественского настроения.
На самом деле она ненавидела Рождество, которое в ее детстве было чем угодно, только не уютным семейным праздником. После того как Мина переехала к бабушке, Рождество стало спокойнее и, по крайней мере, больше не внушало страха. Но и у бабушки оно мало походило на праздник.
Мина встала, чтобы принести кофе. Взглянула на телефон на столе в гостиной и снова села. Может, все-таки отправить Винсенту поздравление? Вопрос, что он в этом увидит. С другой стороны, какой скрытый смысл можно усмотреть в пожелании счастливого Рождества?
Она потянулась за телефоном. Написала. Удалила. Написала еще раз и снова удалила. Написала, добавила смайлик, о чем тут же пожалела. Винсент и смайлики! В результате удалила веселую рожицу, но текст оставила. Кликнула «отправить» и замерла с телефоном в руке.
Никлас Стрёмстедт как раз закончил песню.
Снег шел больше недели. Участок вокруг дома Винсента в Тюрешё, казалось, был покрыт толстым слоем хлопка. Винсент любил снег, когда был маленький, но с возрастом это прошло. Возможно, не последнюю роль в этом сыграла лопата, вроде той, которую он сейчас держал в руках. Со снегом все в порядке до тех пор, пока не приходится справляться с ним самому.
Тем более что вчера вечером Винсент вернулся из Карлстада. На ночном лайнере – так назывались экскурсионные автобусы со спальными местами, – и так не смог уснуть, пока не прибыл в Стокгольм в четыре утра. Автобус остановился в Барнхюсбрунне, среди других прибывших в город ночью. И там Винсенту удалось подремать три часа, после чего он, сонный, поехал на такси домой.
Винсент бросил взгляд на окно кухни. Семья завтракала. Он обещал расчистить дорожку, перед тем как Ребекка и Астон отправятся в школу.
Лопата врезалась в снег. Захватив, сколько получилось, Винсент перебросил снег на лужайку, тоже скрытую оледеневшей белизной. На дорожке появилось прямоугольное окошко, в котором виднелся гравий. И это только начало.
Винсент выпрямился и взялся за спину. Дыхание повисло перед лицом облачком белого пара. Здесь, на юге Швеции, снег если и выпадал, то не раньше середины января, но чаще всю зиму была слякоть. Эта зима, по всем прогнозам, обещала быть самой холодной и обильной по количеству осадков за долгое время. Вот и на его участке уже не меньше двадцати сантиметров снега. А ведь только середина декабря. На глазах Винсента аккуратный серый прямоугольник снова становился белым.
Сизифов труд.
Винсент вздохнул, вернулся к дому и прислонил лопату к стене возле входной двери. Не успел открыть дверь, выскочил Астон в комбинезоне.
– Ух ты, какой снег! Здорово!
Астон упал в сугроб на спину и тут же принялся лепить снежных ангелов. Холод его как будто совсем не беспокоил.
– Папа, мы построим сегодня снежный дом? Иглу… ну пожалуйста…
Винсент вспомнил снежные дома, в которых играл в детстве. Точнее, возле которых, потому что так ни разу и не решился залезть вовнутрь. Притом что сама идея обустроить собственное пространство была понятна как никакая другая. Каждый из нас обустраивает свой мир, хотя бы в мыслях, потому что реальность у всех разная, и все-таки…
– Папа? – Астон стоял перед ним. – Тебе снег в мозги попал?
Винсент заморгал. Открыл рот, чтобы объяснить, что для иглу нужно больше снега, но тут вышла Мария и остановилась в дверях.
– Здесь не строят снежных домов, – сказала она, скрестив на груди руки. – Они могут обрушиться, это опасно для жизни. И с какой стати ты разгребаешь снег в кожаных перчатках и пальто от Hugo Boss? Неужели нет более подходящей, практичной одежды, как у нормальных людей?
Конечно, Мария была права. И насчет пальто, и насчет иглу. Но у Винсента действительно не было ни пуховика, ни объемной вязаной шапки с помпоном, какие, похоже, носят все в округе. Да и что касается домов… есть все-таки способы сделать все так, чтобы он не рухнул. Например, выстроить в форме шестиугольника, по Бакминстеру Фуллеру[3]. Или с применением дугообразных каркасов, распределяющих вес между блоками… Если бы только снега побольше…
Винсент встретил взгляд Марии и прокашлялся.
– Мама права, – ответил он Астону. – И чтобы построить иглу, нужен лед.
– Здорово! – закричал Астон. – Лед можно взять из морозильной камеры.
– Если только эта морозильная камера вмещает две-сти семьдесят восемь литров, – сказал Винсент. – Распределенных по семи уровням. Внешние размеры иглу…
Винсент услышал, как жена громко откашлялась позади него.
– Морозильная камера слишком мала, – сказала она. – Где твой рюкзак, кстати?
Она вздохнула и пошла за рюкзаком. Астон сел и принялся лепить снежок. Винсент знал, для кого он предназначался, и быстро развернулся к дому.
– Пойду за ключами от машины.
Снежок ударил в спину, едва Винсент успел переступить порог. Астон взвыл от восторга.
Мария в прихожей собирала для сына сменную одежду.
– Кстати, – сказал Винсент, – я пытался связаться с твоей сестрой. Нужно договориться, где будут дети на Рождество… Но ее телефон как будто отключен. И так продолжается вот уже несколько дней. Может, она куда-нибудь уехала, ничего об этом не знаешь?
Мария с силой затолкала в рюкзак пару штанов.
– Я не разговаривала с Ульрикой целую вечность, – резко ответила она. – Может, тебе лучше самому присматривать за бывшей женой?
