Игра в кости - Камилла Лэкберг
Кем бы ни был тот, кто отправил ему первое письмо шесть месяцев назад, этот человек отличался завидным терпением.
Так или иначе, это проблема его и только его. Винсент ни в коем случае не хотел обременять этим Мину. Тем не менее каждый раз после очередного выступления надеялся, что она поджидает его там, за кулисами. Как в тот раз, когда они впервые встретились в Евле. Но ничего подобного не происходило. У Мины была своя жизнь, у Винсента своя. Факт оставался фактом: виделись они крайне редко.
Зато с конца лета Винсент мог проводить значительно больше времени, чем раньше, со своей семьей. Пока из-за сломанной ноги он мог передвигаться только на костылях, ни о каких шоу речи не было. Винсент оставался дома круглые сутки, как того и хотела когда-то его жена Мария. Которая, однако, уже через несколько дней разочаровалась в своем желании. Да и дети, не привыкшие подолгу видеть папу, забеспокоились.
Наконец глубоко внутри зашевелилась тень.
Все пришло в норму, как только Винсент снова начал гастролировать. Он как будто наверстывал упущенное, проводя иногда по два выступления в день. Смысл в том, чтобы не мучить себя бесполезными размышлениями.
Винсент уставил взгляд в потолок. Можно ли повредить клетки мозга, если слишком интенсивно его использовать? Нет, наверное. И все-таки не мешает проверить. Потому что на сцене театра «Скала» в Карлстаде он почувствовал именно это.
Винсент закрыл глаза и добавил головную боль к длинному списку того, что надо обсудить с Миной.
Акаи решительно шел по платформе. Он давно усвоил, что, если выглядеть так, будто знаешь, что делаешь, никто не станет задавать вопросов. Оранжевый жилет тоже пришелся к месту. Он делал Акаи невидимым в глазах усталых пассажиров вечернего метро.
Уцепиться не за что, для них Акаи – один из рабочих подземки, что чистая правда. Разве что не в том смысле, какой вкладывают в это люди.
Акаи дошел до конца платформы и открыл небольшую дверцу, отворачивая лицо от камеры на потолке. Жилета достаточно, техперсоналу лицо ни к чему. Хорошо, что камера не может уловить стук баллончиков в его сумке.
За дверцей была лестница, по которой Акаи спустился с платформы в железнодорожный туннель. Он не очень-то любил здесь бродить. Слишком опасно: новые поезда передвигаются почти бесшумно. Количество несчастных случаев, в том числе среди художников, увеличилось.
К тому же Акаи с некоторых пор продвинулся в творческом самовыражении. Оставив граффити любителям, перешел на стрит-арт в технике трафаретной печати в стиле «ретро – 90-е годы». Разумеется, Акаи ни секунды не думал равнять себя с кумиром Бэнкси[1], личность которого, по мнению некоторых, была раскрыта, но вдруг обнаружил, что выходит на новый уровень. Это подтвердили выставки в Гамла Стане. Акаи был почти шокирован тем, сколько люди готовы платить за его работы, не зная даже, кто он такой. Потому что «Акаи» – не более чем псевдоним. Как и Бэнкси, он не собирался открывать своего настоящего имени, чтобы и дальше оставаться загадкой в мире искусства.
Пройдя несколько метров в туннеле, Акаи включил налобный фонарь.
Туннель стал шире, и сотрудники подземки могли передвигаться в нем, не рискуя слишком близко подойти к путям. Служебное помещение располагалось чуть дальше. То самое, где девушка приятеля Акаи, тоже работавшая в метро, иногда оставалась на ночь. Акаи пообещал другу расписать ее комнату в качестве подарка на день рождения. Идея в том, чтобы завтра утром, войдя в комнату, она увидела не голые бетонные стены, а зеленый тропический лес и семейство гоблинов на поляне. На гоблинов Акаи вдохновил Йон Бауэр[2]. Это должно выглядеть фантастически.
Акаи прошел мимо своей более ранней работы, которую когда-то написал в туннеле. Групповой портрет его друзей и знакомых. На лице одной из девушек кто-то нацарапал: «Это Сюсси». Чертовы вандалы!
Гравий хрустел под ногами. Вскоре в свете лампы обозначилась дверь в служебное помещение. Акаи обогнул большую кучу гравия и остановился. Что-то его насторожило. Акаи повернулся к куче высотой в половину его роста. То, что в туннеле был гравий, его не удивляло, здесь и не на такое можно наткнуться. Но из кучи торчало что-то белое. Где-то он уже такое видел. Может, в кино, но ничего определенного на память не приходило. Акаи смахнул немного гравия и отпрянул, когда понял, что это было.
Кости. Должно быть, кто-то глупо пошутил. Но у какого животного может быть такой большой скелет?
Акаи потянул кость, чтобы вытащить ее. Гравий зашевелился, и куча обрушилась, открыв глазам еще больше частей скелета.
В свете налобного фонаря на Акаи скалился череп.
Человеческий череп.
Акаи растерялся, как бы раздумывая, кричать ему или бежать.
В результате сделал и то и другое.
Осталось тринадцать дней
Мина как зачарованная смотрела на бутерброд на тарелке перед собой. Она определенно добилась прогресса. Если раньше хорошо запечатанный йогурт был единственным вариантом завтрака, то теперь она выбрала бутерброд, даже не задумываясь о том, через что тот мог пройти и в чьих руках побывать.
И вчера ей понравился ужин у Никласа. Притом что ее, конечно, напугал его неожиданный приступ. Но Натали заверила, что такое с папой впервые. Да и Никлас быстро оправился. Мина надеялась, что он серьезно отнесся к ее совету и завтра утром обратится к врачу.
Итак, ужин с дочерью и бывшим мужем. Жизнь выбирала самый непредсказуемый путь из всех возможных и невозможных. Но Мина солгала бы, назвав его прямым и легким. Они с Натали все еще танцевали ча-ча-ча, то приближаясь друг к другу на шаг, то отступая на два. При этом, так или иначе, добрались до сегодняшнего вечера. До семейного ужина втроем.
Мина откусила бутерброд, наслаждаясь сочетанием масла, сыра и паприки на пропитанной сиропом булочке. Если говорить о калориях, с тем же успехом она могла бы съесть кусок бисквитного торта. Но когда еще себя побаловать, если не под Рождество.
Интересно, как Винсент его отпразднует? С семьей, конечно, но будет ли это шумная вечеринка в большом кругу родственников или нечто более камерное, интимное? Внутри как будто что-то зашевелилось, и Мина отбросила мысль, что это может быть ревность.
Она скучала по нему. С тех пор как прошлым летом Винсент
