Я за тобой никогда не следила - Анастасия Борзенко
Сергей открыл дверь, на них пахнуло свежим воздухом и защекотало в носу от мороза.
— Надо ехать, теряем время. И не факт, что надо искать на Северном полюсе карты, уже с 2006 года эта точка не покрыта льдами, я видел снимки Арктики со спутников Европейского космического агентства, в данном случае нас должен занимать другой вопрос: куда переместился магнитный Северный полюс Земли? В штабе разберемся.
Сергей завел машину, и красный седан тронулся. Осталось определить еще две точки. Наталья сомневалась, что Павла сумеют расколоть быстрее, чем они сами найдут ответы. Может, Герман сумеет помочь? Если он не очередная пешка, мать его, в этой страшной игре.
* * *
Павел прошел металлоискатель на входе в комплекс и направился к трибунам. Голос у Сиглесиаса на самом деле оказался потрясающим, и даже вызвал несколько раз в душе Павла искренний восторг. Как много мирских радостей прошло мимо него за годы службы…
В конце первого отделения певец раздавал автографы, и возле сцены выстроилась очередь из желающих получить росчерк и приятные слова на память. Павел увидел, что к нему приближаются двое высоких мужчин в солнцезащитных очках и длинных серых пальто. Самое время сделать кое-что очень важное… Павел поднялся и пошел к ним навстречу. Он протянул руки для наручников и дружелюбно сказал:
— Можно я получу автограф? Только автограф, прошу…
Один из мужчин пожал плечами:
— Там, куда тебя отправят, автограф не пригодится.
— Это просто просьба, можете считать ее последней. Вместо звонка.
Мужчины нашли просьбу Павла странной, но ничего предосудительного в ней не увидели. Они подвели его к сцене, и Павел протянул певцу диск и ручку, Сиглесиас размашисто подписался на диске и вернул его фанату. Павел довольно кивнул.
У выхода их встретили еще трое мужчин. Один из них, с горбатым носом, тихо сказал:
— Мне непонятен ваш ход с концертом, Третьяков. Пока непонятен. Но я во всем разберусь.
— Я не сомневаюсь в вас, полагаю, дослушать не позволите?
— Естественно, нет! Передайте Манифест.
Третьяков удивленно посмотрел на Могильного:
— Не понимаю, о чем вы.
Могильный крепко сомкнул челюсти. Вот играть он надумал зря…
— Павел, не в ваших интересах разыгрывать комедию.
Третьяков продолжал стоять с озадаченным видом.
— Я не разыгрываю. Сами проверьте.
Третьяков поднял руки вверх и расставил ноги на ширину плеч. Могильный дал знак его обыскать.
— Чисто. — Один из мужчин закончил тщательный личный досмотр.
— Кобурин, Ветров, остаетесь здесь и шерстите все, я в штаб.
— А я в храм, если вам нечего мне предъявить, — серьезно произнес Павел.
Он пытался сдержать улыбку, но губы предательски растягивались, придавая его лицу издевательское выражение. Могильный подошел к Павлу вплотную и улыбнулся в ответ. Могильный выглядел неважно, словно давно не спал и не ел: мешки под глазами и кожа землистого оттенка.
— Не выйдет, Третьяков. Пройдете с нами, вы обвиняетесь в том, что взяли заложника и удерживали его несколько часов, вы имеете право хранить молчание.
Павел усмехнулся. Какая нелепость! Оружия при нем не нашли, а если бы заложник написал официальное заявление, здесь была бы полиция. Но все шло по плану. Он послушно кивнул.
— Хорошо, хорошо.
Могильный надел на Павла наручники и повел перед собой. Он набрал номер на мобильнике.
— Мы его взяли.
На том конце облегченно выдохнул Котов:
— Пытался покинуть зал?
— Нет, не пытался, взял автограф и сам сдался, как будто приходил на самом деле на концерт.
— Хорошо, встретимся в штабе.
— Котов…
— Да?
— Он пустой. Манифеста при нем нет.
— Вот черт!
Наталья все слышала и лихорадочно соображала, зачем брату автограф Сиглесиаса? Выходит, Павел использовал место проведения концерта не для бегства, что-то его явно очень интересовало, раз сдался без шума. Сам.
— Он куда-то спрятал Манифест?
Котов был мрачнее тучи.
— Я ума не приложу куда. Следили за каждым движением, сейчас перепроверяют камеры, зацепки должны быть.
— Значит, не за каждым, мать их, это не булавка, чтобы можно было упустить, в такой толпе несложно передать бумаги кому угодно!
Третьякову начало трясти, эта история слишком затянулась…
Штабом оказалось двухэтажное кирпичное здание на окраине. Во всем здании горел свет, но рассмотреть что-либо за стеклами было невозможно, плотные темные портьеры закрывали их, будто липкой пленкой, на каждом окне — массивная фигурная решетка из стали. Могильный курил на улице, когда Адовцев припарковал автомобиль.
Наталья вышла из машины в отвратительном настроении: что за игры играет епископ?… Адовцев подошел к ней совсем близко и тихо прошептал:
— Я соскучился.
Девушка почувствовала, как Сергей мягко коснулся талии. Она покрылась холодной испариной, будто в прорубь окунулась, и быстро метнулась к Могильному.
— Где епископ?
Он кивнул в знак приветствия.
— На допросе.
— А Герман?
— С ним работают наши люди, он уже дал точные названия объектов, которые являются целью.
— Мы с Котовым расшифровали. — Она вытащила лист бумаги и протянула мужчине.
Котов заскрипел по снегу своими мощными подошвами и радостно поприветствовал старого друга.
— Михалыч, давно не виделись. — Они обнялись, похлопали друг друга по спине и плечам.
— Да уж, Василий Петрович, хорошего мало, если честно, но не принимай на свой счет. Как здоровье?
— Не жалуюсь, а вот с твоим что?
Полковник обратил внимание на цвет лица Могильного, уж очень плохо он выглядел.
— Да мне что-то хреново с утра… Ладно, не неженка, пройдет.
Наталья тревожно проводила Василия Петровича взглядом и прошла вслед за ним в здание. Агент провел девушку в маленькую комнатку и попросил немного его подождать.
В комнатке без окон был только стол, никаких других предметов мебели. Желтые стены давили, создавали ощущение, что ее завели в комнату для пыток. Сергей внес два пластиковых стаканчика с дымящимся кофе.
— Варю сам и ношу термос с собой, этой теплой воде в кулере я не доверяю приготовление напитка, а Котов где?
— Уехал.
Наталья провела ладонями по волосам. Она поймала себя на мысли, что намеренно тронула волосы. В каком-то тупом женском журнале читала, что женщина так делает, если хочет привлечь к себе внимание мужчины. Ей определенно не нравилось собственное поведение, когда рядом был Адовцев.
— Где Павел, я хочу увидеть брата.
— Я понимаю, но сейчас не время, с ним… работают.
Третьякова кивнула, ей прекрасно было известно, что вкладывают люди, подобные Адовцеву,
