Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова
Увидев расклад, она помрачнела.
– Что такое, Сонечка? – Женщина заглядывала ей в глаза.
Та пощипала нижнюю губу, не отрывая взгляда от карт.
– Ты что-то нехорошее увидела? Скажи, не скрывай ничего.
– Вы что-то планировали в ближайшие две недели? – с видимой неохотой спросила Софья.
Клиентка растерялась.
– Ну… как обычно. Жизнь, работа. В Вахтангова собирались в четверг…
– Не надо в Вахтангова, – сдавленно попросила Софья. – Никуда не надо. – Она протянула руку к карте с виселицей и отдернула, словно испугавшись. – Я бы советовала вам отменить всё. Особенно вашему мужу. Ему нельзя принимать никаких решений.
Женщина приложила ладонь к сердцу.
– Сонечка, миленькая…
– Пока ничего страшного, – прервала ее Софья. – Но я не хотела бы, чтобы с вами… С ним… Я знаю, как вы его любите…
– Две недели? – шепотом спросила клиентка.
– Две недели, – подтвердила Софья. – Никаких решений.
Она растопырила пальцы над колодой, и карты как будто сами втянулись в ладонь, словно коровы в летающую инопланетную тарелку, зависшую над полем.
Легкое движение кистью – и на стол с шуршанием лег карточный веер. Софья стремительно выхватила центральную, перевернула и замерла.
– Странное дело…
– Да что ж опять такое! – плаксиво воскликнула женщина.
– Нет-нет, здесь уже ничего страшного… Я разложила карты на следующие две недели после того, как пройдут эти, неблагоприятные. Крайне неблагоприятные, – подчеркнула она. Пономарев учил ее, что каждую мысль надо повторять дважды в течение встречи, а в финале закрепить третьим повторением. – Удача придет со стороны демона. – Софья показала на открытую карту с изображением Дьявола.
– Как это – демона?
– Я пока не могу сказать. – Она заново разложила гадание, и снова выпал Дьявол. – Да, всё то же самое. Демон, дьявол, черт… Возможно, это какой-то знак. Рога или что-то в этом роде. Это путь из кризиса. Очень важно, чтобы вы его не пропустили.
– А если пропустим? – упавшим голосом спросила женщина.
– Ни в коем случае! Ваш супруг должен быть очень внимателен. Иначе… Что угодно, вплоть до сердечного приступа.
В конце встречи Софья закрепила пройденный материал, как и полагалось по инструкции, и оставила насмерть перепуганную женщину с напутствием поберечь любимого мужа.
Клиентка справилась превосходно. Следующие две недели ее муж провел, не выходя из квартиры. Бедолагу, согласно медицинской справке, сразил вирус, осложненный пневмонией.
Пономарев и его шеф не ожидали такого буквального выполнения их задания. Но это их полностью устроило. Чиновник не мог ничего подписать, документооборот встал, и проведение аукциона было отложено на целый месяц.
Родители школьников негодовали. Заместитель болеющего чиновника просил их войти в положение. Дети жевали бутерброды всухомятку.
Но за это время Чертков успел подготовить весь необходимый пакет документов для участия в аукционе.
Чиновник, озверевший от двухнедельного заточения под надзором супруги, у которой натурально развился невроз, вернулся к должностным обязанностям и уже к вечеру услышал от референта новую фамилию.
– Чертков? – недоверчиво переспросил он.
Неоднократные предупреждения жены всплыли в памяти. «Демон, дьявол или черт…»
– Чертков, Николай Валерьевич, – подтвердил референт.
У Чиновника легонько кольнуло под сердцем. В следующие несколько дней он развил такую активность, какой не развивал за все годы своей карьеры.
Контракт на поставку питания в образовательный комплекс, который должен был быть заключен с холдингом «Промпит-Астра», обслуживающим весь соседний округ, ушел никому не известному поставщику Николаю Черткову.
Глава шестая
Меры предосторожности были приняты такие, словно квартира Гройса находилась на осадном положении.
Во-первых, задернули шторы.
Во-вторых, Маевский передвинул шкафы так, чтобы при попытке вскрыть дверь он мог бы устроить баррикаду.
В-третьих, вооружились. Айнур засунула себе в косу какую-то заостренную металлическую дрянь, о которую скорее поранилась бы сама, чем отбилась от нападения.
Кроме того, они с Маевским, не сговариваясь, провели ревизию запасов в холодильнике и морозильной камере.
Всё это время Гройс сидел в своем кресле под торшером, воткнув в уши наушники, и делал пометки на альбомном листе. Рядом с ним лежала тетрадь, которую старик унес из офиса Желтухина.
В конце концов Гройс вынул наушники, закрыл глаза и свесил голову на грудь. Его можно было бы принять за спящего, если б не руки. Пальцы Гройса, длинные, тонкие, сухие, обычно напоминающие суставчатые стебельки садовой гвоздики, жили своей жизнью. С ними случилось странное и пугающее превращение. Они стали похожи на длинные мармеладные конфеты. Пальцы то гнулись в разные стороны, то быстро шевелились, так что казалось, будто их по двадцать на каждой руке. На кончиках их, словно пламя на конце зажигалки, вдруг возникали поочередно цветочный бутон, крошечный мячик для настольного тенниса и, наконец, игральная карта.
Завороженный этим зрелищем, Маевский тихо опустился на корточки перед креслом Гройса. Некоторое время он наблюдал за лицом старика. Дыхание его казалось ровным, ресницы не подрагивали. Тогда Никита стал смотреть на его руки.
Когда мячик изменил цвет, из белого став красным, он только чуть дернул головой. Но когда рисунок на карте – двойка червей, он хорошо разглядел ее при свете торшера, – при следующем повороте превратился в джокера, Маевский не удержался от приглушенного восклицания. Красный воротник вокруг ухмыляющейся физиономии схлопнулся, точно закрылся бутон тюльпана, и Маевский обнаружил, что старик насмешливо взирает на него сверху вниз.
– Извините, Михаил Степанович. – Никита смутился. – Это было потрясающе.
– Какие новости? – Гройс спрашивал так, словно отсутствовал последние двое суток.
– Корма для Прохора хватит на месяц. – С этими словами в комнату вошла Айнур.
Старик только вздохнул.
– А что вы вздыхаете? – рассердился Никита. – Мы с Айнур чудом живы остались. И добраться они, стопудово, хотят именно до вас.
Айнур поежилась.
Гройс вытащил ее из особняка, наврав Левашовой, что емкость их «магнита» переполнена и если срочно не слить негативную энергию, процесс может пойти в обратную сторону. Маевский впервые увидел Айнур в таком состоянии. Она была не просто бледная, а землистая, и тряслась мелкой дрожью. Он успел представить бог знает что, пока вез ее домой, и был уверен, что Гройс первым делом отправит девушку к врачу. Однако всё оказалось не так ужасно.
«Я не хотела идти, но шла, – повторяла Айнур, умоляюще глядя на Гройса. – Не хотела, но шла. Как во сне. Она мне улыбалась из машины». «Опиши ее, пожалуйста», – попросил Михаил Степанович.
И тут выяснилось, что Айнур не запомнила ни одной детали.
Старик покивал, словно чего-то такого он и ожидал. А затем показал ей фото женщины, с которой Пономарев встречался в кафе. Реакция Айнур сказала им все лучше любых слов.
– Ну вот что, драгоценные мои, – начал Гройс, и Маевский выжидательно замер: наконец-то что-то решится. – Время пить
