Кот мяукнул в третий раз - Юлия Владиславовна Евдокимова
– И она согласилась?
– Ради меня. Сейчас я это понимаю, но тогда я так психовал… Я хотел забыть ее, вернуться к нормальной жизни. А потом она написала про усадьбу в моем родном городе. Я как раз начал тут работать, ну и… пытался завести роман…
– С Алиной?
– Да,– Тимофей снова уставился в землю. – Ей трудно не ответить, да? Вы ж ее видели. Но когда я узнал, что Таня приедет сюда на целый год и мы сможем быть вместе… Я порвал с Алиной.
– Она знала, почему?
– Нет, вы что, решили, что это Алина? Нет, она не знала!
– Порой мы думаем, что люди не знают, а они обо всем догадываются.
– Ну, вы, блин… сначала, типа, дед, теперь Алина.
– Когда Таня рассказала тебе о ребенке?
– Алина начала хвастаться, что у нас, типа, отношения. Я пытался поговорить с Таней, объяснить, но она… она не хотела. Когда она умерла… я подумал… ну, типа, что она сама это… покончила, типа, с собой. Вы не знаете, как я себя чувствовал! А когда узнал от полиции о ребенке, стало еще хуже. Представляете, она умерла, думая, что я ее предал! Это моя вина!
– Теперь ты знаешь что Татьяна не покончила с собой. У вас был шанс все исправить. Виноват не ты, виноват убийца.
– Блин, она умерла, думая, что я променял ее на Алину. Не знаю, как я буду с этим жить, типа, я все испортил, все!
– Со временем это пройдет. Это не просто слова, время действительно излечивает раны. Важно помнить, что смерть Татьяны не твоя вина. Не позволяй убийце испортить и твою жизнь. Нам надо его найти, ты же понимаешь? Кто мог это сделать?
– Я не знаю. Я всю голову сломал, но я не знаю, правда!
– Тебе надо поговорить с полицией. Чем раньше, тем лучше. Я сейчас позвоню следователю, и мы вместе пойдем в город, хорошо?
Тимофей молчал и она приняла это за знак согласия. Набрала Стрельникова, тот пообещал прислать машину к мосту.
– С кем общалась Татьяна в Болтужеве?
– Ни с кем. Ну, только с этим, типа, с батюшкой.
– В тот день, когда мы нашли… Татьяну, я видела вас с дедом возле сарая. Он что-то передал тебе, похоже на листок бумаги. Ты разорвал его и бросил в огонь.
– А, это! Это была записка от Алины. Она просила прощения, хотела, чтобы мы поговорили.
– И ты не стал.
– И не собираюсь. Она, типа, нож в спину Тане воткнула. Она заплатит за это, я позабочусь! Не, я не про убийство, я про это… моральное, типа.
Грайлих не находила слов. Даже любимый Шекспир не приходил на ум. Поэтому она просто встала и протянула руку Тимофею. Еще полчаса разговора с молодым садовником, и она начнет говорить «типа» через каждое предложение. Какая зараза, однако!
– Пойдем.
Парень кивнул и встал. Руки не принял, затоптал костер и пошел вперед с понуро опущенной головой. Грайлих старалась не отставать.
Совсем стемнело, накрапывал дождь. В какой момент она ступила не на ту тропу, сама не поняла как это случилось. Вот только что Тимофей шел впереди, а теперь она одна посреди темного леса. Таисия посветила фонариком телефона, но вокруг только деревья. Покричала, позвала Тимофея – тишина. Даже если она попробует вернуться к костру, она шла на запах дыма и точно не помнит, как вышла на поляну и откуда сейчас пришла, надо же так влипнуть! Она стояла в полной тишине, среди темного леса, под моросящим дождем, не представляя, что делать.
– Мяу. – раздался хриплый звук из кустов.
Грайлих подпрыгнула от неожиданности, по рукам побежали мурашки. Для полного счастья не хватало дикого кота!
Она посветила фонариком телефона и в ближайших кустах загорелись два огонька. Там стоял тощий темный кот и пристально смотрела на актрису.
– Мяу, – так же хрипло повторил кот.
– У меня ничего нет. Я заблудилась. – Доверительно сообщила она коту. Новое «мяу» прозвучало прямо-таки издевательски.
Грайлих снова посветила фонариком и увидела, что кот медленно выходит на тропинку. не замеченную ею среди деревьев. Остановился. Оглянулся.
«Да он куда-то меня зовет!». терять нечего, актриса пошла за котом, подсвечивая путь фонариком, высоко поднятый хвост все время был «в фокусе».
Минут через десять впереди показались огни и заблестел мокрый мост над быстрой речкой. Ни Тимофея, ни полиции не видно, уже уехали. И даже не поинтересовались, а где, собственно, она сама! Грайлих попыталась ускорить шаг, но от пережитого испуга силы пропали и она еле плелась в сторону гостиницы.
До крыльца она добралась насквозь промокшей и несчастной, растерявшей весь свой привычный апломб.
Поднялась, отыскала ключ. В последний момент, уже вставив ключ в дверь, обернулась. В свете фонарей темный кот оказался черным без единого пятнышка. Мокрый и худой он сохранял достоинство, сидел, словно просто устроился отдохнуть, не поворачивая головы в ее сторону.
– Заходи, дождь на улице. – Она раскрыла дверь.
Второй раз приглашать не пришлось. Двумя прыжками кот достиг крыльца и юркнул в дверь.
«Что скажет Серафима, увидев, какого заморыша я пустила в дом к ее породистым Болеку и Лелику!»
Кот важно прошествовал в комнату, запрыгнул на стул и начал умываться, старательно слизывая холодные дождевые капли с взъерошенной шерсти.
Грайлих приняла горячий душ, натянула толстые шерстяные носки, предусмотрительно взятые в дорогу. Покормила кота, вскрыв упаковку ветчины, привезенную с собой из Москвы.
– «Азбука вкуса», не привыкай! У вас здесь такого не продают.
Она улеглась под одеяло, укрывшись сверху еще и пледом, найденным в старинном шкафу. Кот тут же прыгнул на кровать и устроился рядом. Сил прогнать его не было, а мурлыканье кота и тихий стук капель по подоконнику так умиротворяли!
«Странно, я даже ни разу не чихнула!» – подумала она прежде, чем провалиться в сон. И эта мысль была совсем не о дожде.
Глава 17.
Утром ее разбудил холодильник. Странно, маленький холодильничек в номере до сих пор работал бесшумно, что же он так затарахтел?
На груди лежало что-то тяжелое, даже вдохнуть трудно. Боже, неужели сердце? Она осторожно приоткрыла глаза и увидела
