Крестные матери - Камилл Обре
– Твоя сестра тоже за тобой присматривает, – пробормотала Филомена.
Марио, похоже, очень обрадовался, что кто-то еще это понял.
– Да! Хорошо, что у меня только одна сестра, потому что Петрина считает меня своей домашней собачкой! Что до братьев – они любят мною командовать. Отец прежде всего требует послушания. Они все знают, что мне делать, и верят в то, что сын остается мальчишкой и принадлежит семье и он не станет мужчиной, пока не обзаведется женой. Так что чем быстрее, тем лучше.
Очевидно, что он предупреждал ее о собственническом характере тех, с кем ей предстоит жить, – возможно, это будет еще труднее, чем ей кажется сейчас.
И еще: не исключено, что такое предупреждение охлаждало других женщин.
– У тебя уже была возлюбленная? – осторожно спросила Филомена.
Ей не хотелось обнаружить, что он тоскует по какой-то другой девушке.
– О, в школе мне нравились некоторые девушки, но, похоже, у них в головах не было ничего, кроме походов по магазинам и сплетен. Моя мама разделалась бы с ними в два счета, – прямо ответил он, а затем смущенно улыбнулся: – Она думает, что если привезет мне невесту со своей родины, то та будет благодарна ей, станет бояться ее и делать все, что велят. Но как только я увидел лицо твоей кузины на фотографии, которую она мне отправила, я увидел женщину, которая сможет сказать моей матери «нет», если это будет необходимо. И в твоем лице я тоже это вижу. И тебя нелегко одурачить.
Филомена поняла, что он надеется встретить в ней союзника, свой билет в вольную жизнь – как и она в нем.
– В тот день, когда ты приехала, на ужине, я сразу догадался, что ты все понимаешь. Я подумал – возможно, ты понимаешь все правильно, но тем не менее ты со всеми добра. И еще я подумал, что у тебя есть страсть к жизни. Именно этого я хочу – жить полной жизнью, а не просто повторять за всеми остальными рутинные действия. Неважно, насколько плох был день, на следующее утро я хочу просыпаться с радостью оттого, что жив.
Филомена сглотнула. Еще никто никогда так сильно ей не доверял. Тон Марио стал соблазнительным, несомненно намекая на возможную между ними физическую страсть. Она почувствовала к нему сильное влечение, и ей оставалось надеяться, что это не уловка или обман.
– Итак, – произнес он, наблюдая за мерцанием свечи на столе, – чего ты больше всего хочешь от брака?
– Я хочу, чтобы никто не смог меня обидеть, – прошептала она. – И никогда, никогда не задолжать кому-то, кто заберет у меня детей или навредит тем, кого я люблю.
– Certo![18] И еще – как ты считаешь, будешь ли ты счастлива, если мы попробуем жениться по-настоящему, а не только по договоренности? Так ведь будет намного лучше, правда? Но возможен ли для нас такой брак? Как ты думаешь, Филомена? – серьезно спросил Марио.
Она сама удивилась, будто со стороны услышав свой ответ:
– Да, я думаю, это возможно.
Марио улыбнулся.
– Тогда давай будем хорошо относиться друг к другу, ладно? Потому что неважно, идет война или нет, – жизнь слишком коротка, чтобы быть несчастным. Я хочу быть счастливым. А ты?
– Да, – ответила она, впервые почувствовав сильную, уверенную волну надежды.
Марио дал знак официанту принести им небольшую бутылочку анисового ликера, который назывался самбукой. Затем достал из кармана небольшой футляр.
– Я сам его сделал, – сказал он. – Для своей воображаемой девушки. Еще до того, как мать начала разговоры о свадьбе, я подумал: «Где-то должна быть та, что ищет меня так же, как я ищу ее. И однажды я захочу подарить ей это».
Руки Филомены слегка дрожали, когда она открывала коробочку. В стилизованной под старину золотой оправе покоились три небольших, но прекрасных камня, и Марио назвал их: голубой сапфир, красный рубин, желтый бриллиант.
– Только эти цвета необходимы художнику, – сказал Марио. – Это цвета жизни. Ты выйдешь за меня, Филомена?
Его рука лежала на столе, и, хотя он не ожидал, что она прикоснется к ней, Филомена вложила свою ладонь в его.
– Да, Марио, – ответила она. – Я буду счастлива стать твоей женой.
* * *
Как только семья узнала, что Марио и его девушка решили пожениться, весь дом пришел в движение – чтобы за несколько недель организовать то, на что обычно уходят месяцы: свадьбу. Тесса, конечно, взяла командование на себя, раздав поручения всем членам семьи. Было очевидно, что Филомене полагалось оставаться в стороне и быть послушной, будто служанке.
Но ее это не волновало. Напротив, она нервничала, когда приходилось в чем-то участвовать: когда они посетили портного для примерки подвенечного платья, Филомена обнаружила, что находиться в компании Тессы, Эми и Люси одновременно – это совершенно жутко. Жители Нью-Йорка говорили гораздо быстрее, чем дома, – даже по сравнению с Неаполем. Также эти американки были весьма откровенны – они говорили все, что думают, не опасаясь, что могут кого-то обидеть. Это должно было казаться Филомене проявлением свободы – но она скорее была перегружена впечатлениями. Даже когда женщины обсуждали ее рост и прекрасную фигуру, она чувствовала тревогу – будто за их восхищением скрывалась зависть и они могли ее сглазить.
Затем, только Филомена успела облегченно выдохнуть, что все под контролем и ее наконец оставят в покое, в игру вступила старшая сестра Марио.
– Ради бога, – говорила Петрина Тессе, – бедная девочка до сих пор выглядит так, будто только сошла с борта корабля. Дайте мне один день с ней – и я приведу ее в порядок, чтобы она стала похожей на человека, хорошо?
Тесса отмахнулась от нее, слишком занятая, чтобы вслушаться в такую просьбу.
– Делай что хочешь, – рассеянно ответила она.
– Отлично! – с торжеством произнесла Петрина, поворачиваясь к Филомене. – А ты –
