Дочь Скупого Клопа - Дарья Донцова
— Любимая девочка у него была? — поинтересовалась я.
Повисла небольшая пауза, потом наш собеседник ответил:
— Может, и была тогда у Феди любовь, но, простите, этого не помню. Вот то, что он определенно обладал талантом, мог стать на редкость успешным актером, — это да! Но я с ним не занимался. Не хотел, чтобы Федор пошел по этому пути.
— Почему? — удивился Дегтярев. — Прекрасная профессия, к тому же денежная.
Режиссер рассмеялся.
— Денежная?.. Ежегодно вузы выпускают большое количество тех, кто потом должен играть на сцене или в кино, а повезло выбиться в звезды лишь немногим. Остальные прозябают в массовке, мечтают получить роль со словами «кушать подано», да и та им не достается. Вот вам пример: спектакль «Евгений Онегин». Я его выпустил лет десять назад, не путайте с оперой. В постановке есть главные герои: сам Онегин, Татьяна, Ленский и Ольга. Ну и второстепенные персонажи, у них у кого одна, у кого две реплики. Это уже дает человеку право ощущать себя если не самой яркой звездой, то уж «подзвездком» точно. А в театре, где я ставил эту постановку, в штате пятьдесят артистов. Ролей со словами для них в пьесе нет, но кто-то же должен изображать гостей на балу — стоять в общей толпе, обмахиваться веером, улыбаться… Человек может обладать талантом Иннокентия Смоктуновского и Андрея Миронова, но, если нет ролей, то и тебя с твоим даром как актера нет. Главное — выделиться из массы. Каким образом обратить на себя внимание? Тут разные пути, но большинство из них — унизительные. Как уже говорил, не хотел я для своего сына подобной судьбы. Он просил меня помочь ему получить профессию лицедея, но я не стал готовить Федю к поступлению в театральный вуз. Связи были, но его бы точно взяли и без моих просьб. Талант абитуриента от экзаменатора не скрыть. Но я не хотел, чтобы мой сын изображал гостя на балу. Актерство — очень зависимая профессия, и зависит она от вкуса режиссера. Или директора театра. Или их жен. Или их любовниц. Или главного спонсора коллектива. Или его дочери… Давайте остановимся, этих «или» огромный список. — Режиссер примолк, потом уже иным тоном спросил: — Думаете, он решил, несмотря на мой запрет, подать документы в театральный вуз?
— У нас нет такой информации, — ответил полковник, — но нельзя исключать подобной возможности.
Тут в мою голову неожиданно прилетел вопрос, и я сразу задала его человеку по ту сторону экрана:
— В моем детстве была традиция каждый год в последний учебный день делать общее фото всех учеников. Не все так поступали, но многие. Не знаю, как в других городах, а в Москве они бывали двух видов: все или стоят во дворе перед входом в школу, или сидят за партами. Были ли подобные снимки у ваших мальчиков?
— Да, — улыбнулся Федосеев, — целая папка, начиная с первого класса.
— Мальчики, наверное, посещали одно учебное заведение?
— Конечно.
— Можете показать нам фото, на котором есть Федор? — попросила я. — Когда вам позвонить, чтобы увидеть снимок?
Федосеев рассмеялся:
— Перед вами король всех зануд. Чашки в буфете я всегда поворачиваю ручками в одну сторону, тарелки в сушилку ставлю по размеру, криво постеленная скатерть вызывает у меня приступ мигрени. Я самый занудный зануда из всех занудных зануд, поэтому все снимки храню в альбомах, каждый подписан. Уно моменто.
Режиссер встал и пропал из виду. Мы сидели молча.
Пауза не затянулась. Анатолий Сергеевич вновь появился на экране, держа черно-белый снимок.
— Вот! Выпускной класс. Федя — за последней партой.
— Симпатичный мальчик, — заметила я. — На оборотной стороне моих фото есть список учеников класса. Он составлялся или по рядам, или по алфавиту.
— Да-да, — кивнул режиссер, переворачивая фото, — здесь тоже указано, кто в каком ряду сидит.
— Можете перечислить детей, начиная с Федора?
— Странное желание, но раз вам надо, то пожалуйста, — кивнул Федосеев. — Итак, левый ряд, последняя парта: Федор Федосеев, Иосиф Меркулов. Следующий стол: Павел Колоколов, Лариса Федорова.
Кто-то (похоже, Собачкин) наступил мне на ногу под столом. Но я не собиралась ахать-охать, а молча слушала Анатолия Сергеевича.
И очень постаралась не вздрогнуть, когда он произнес:
— Владимир Боков и Антонина Яковлева.
Когда режиссер закончил, Кузя попросил:
— Можете сделать фото этого снимка с обеих сторон и выслать нам?
— Пожалуйста, — согласился наш собеседник, — ничего сложного в данной просьбе не вижу. Снимок пришлю. Это десятый, выпускной класс, всем ребятам по семнадцать лет… По вопросу, который вас интересует, больше ничего сообщить не могу. Если приедете в Екатинск, звоните, покажу город, он очень красивый.
— А мы ждем вас в Москве, — любезно отозвался Сеня. — Она тоже прекрасна в любое время года.
После обмена любезностями экран потух. Пару секунд мы сидели молча, потом Дегтярев потер руки:
— Во мраке засиял тонкий луч света! Кузя, ищи одноклассников Федора. По словам отца, его старший сын куда-то делся после окончания школы. Что он делал, чем занимался, отец не в курсе. Обзванивай тех, с кем Федор и Лариса учились, попробуй найти того, кто с ними дружил. Возраст у этих людей уже почтенный, но сейчас медицина шагнула далеко вперед, почти столетний Анатолий Сергеевич весьма бодр! Думаю, можно отыскать тех, кто учился с его сыном и дочерью Скупого Клопа. За работу!
— Если вы помните, у Нины завтра день рождения, — сказала Марина. — Сообщаю: мегасовременный чайник, который Александр Михайлович решил подарить ей, уже у нас дома.
— Не понял, — удивился полковник, — он что, сам пешком притопал? Нам сказали, покупку доставят…
— Да-да, — кивнула Марина, — вчера вечером прилетело сообщение. Я сегодня съездила и все получила.
— Почему мне не доложила? — нахмурился муж.
— Так не хотела никого будить, — бойко ответила жена. — Выдача покупок там с семи утра до восьми, потом все.
— Что «все»? — не понял Сеня.
— Закрывается. То, что приехало, на склад возвращается. Я встаю всегда в шесть, мне легко заказ забрать.
— Глупость полная! — возмутился Собачкин. — С семи до восьми утра, и все? Интересно, сколько людей успевают забрать то, за что деньги отдали?
— Это ты еще у них в центре
