Черное Сердце - Анна-Лу Уэзерли
Итак, Златовласка была достаточно умна, чтобы не отправлять свои интимные фотографии и никогда не подписываться христианским именем. На присланных ею изображениях в основном товары из ее списка покупок — дорогое нижнее белье и украшения, сумки и духи, фаллоимитаторы и маски для глаз. Этим уже занимается экспертиза, но, подождите… сумки… Я снова беру папку, листаю стопки бумаги, вытаскивая изображения списка покупок Златовласки и счастливых дней! Это здесь. Сумочка. Тот, который Дэвис заснял на камеру видеонаблюдения. Я отложил его в сторону. Скоро мы отследим IP-адрес и имя пользователя телефона. И теперь, когда у нас есть человек, представляющий интерес для CCTV, я начинаю чувствовать себя вполне уверенно. Только я не хочу говорить слишком рано, пересчитайте этих цыплят, пока они не вылупились. Есть что-то в этом деле, что с самого начала вызывало у меня чувство беспокойства, как будто я уже что-то упустил, как будто есть более масштабная картина, но я не могу ее толком разглядеть. Я выбираю самое четкое изображение блондинки из отснятого материала и открываю жалюзи, пока оно загружается для печати. На улице идет дождь, подсвеченные капли танцуют в оранжевом свете уличного фонаря внизу. Я не могу избавиться от чувства меланхолии, которое начинает смягчать грани моей прежней эйфории. В ночь, когда она умерла, шел дождь. Апрельские ливни. Я помню, что большой шерстяной пуховик Боба был мокрым и пах собаками. По правде говоря, я всегда чувствовал меланхолию, наблюдая за дождем, даже когда она была жива.
Я слышу, как принтер выбрасывает бумагу, и хватаю ее.
Златовласка. Я смотрю на ее фотографию. Ее лицо скрыто широкополой шляпой. Видны только губы и подбородок, которые сами по себе, конечно, не распознать. Тот факт, что она не хочет показывать свое лицо, не делает ее виновной в убийстве. Может быть, она сама вышла замуж и пыталась сохранить свою личность в секрете? Я уже слышу защиту. Это беспокоит меня, но не так сильно, как начинают беспокоить мои черные и неприятные мысли — я не могу заставить себя вернуть их обратно. Это моя работа — впускать их. Златовласка — это детская сказка, верно? История о странной маленькой девочке-блондинке, которая без приглашения проникает в дом медведей в лесу и ест их кашу, пока они вышли на прогулку. Может быть, в этом ничего нет, может быть, она просто решила взять себе псевдоним, чтобы скрыть свою личность — и она явно блондинка, так что это имело бы смысл — и, может быть, папа Медведь был милым домашним именем, которое подходило бедному старому Найджелу Бакстеру, и это было просто частью всей этой грязной фантазии. Но что начинает беспокоить мой все более темнеющий разум, так это то, что в истории о Златовласке было три медведя. Медвежонок-папа, медвежонок-мама и медвежонок-малютка. Итак, я спрашиваю себя, и потерпите меня (без каламбура), что, если эта Златовласка воплощает в жизнь какую-то извращенную сказочную фантазию? Она уже разобралась с папой Медведем, и в этом случае следующей будет Мама-Медведица, а после этого…? Ледяная дрожь внезапно пробегает по всему моему позвоночнику.
И тут у меня звонит телефон.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
«Dan?»
Я узнаю голос, но не могу сразу узнать его. Мой мозг слишком затуманен изображениями с камер видеонаблюдения, плюшевыми мишками и прочим, что не сходится.
«Обидчивый»?
Она смеется». Похоже, ты разочарован, ожидая кого-то другого?
Я надеялся, что на мой звонок ответит неизвестный номер.
«Можно и так сказать, но не принимай это на свой счет», — улыбаюсь я ей в трубку.
«Давненько не виделись, Дэн… Послушай, прости, что звоню так поздно».
Недотрога — журналистка Gazette, криминальный репортер. Я называю ее Недотрога, потому что ее зовут Фиона Ли, Фи Ли, видишь, что я там натворила? Жаль, что мы встретились при тех обстоятельствах, при которых встретились на самом деле; она освещала судебное дело, судебное дело Рейчел. Она тоже прислала мне открытку с соболезнованиями, насколько я помню, по какой-то причине она врезалась мне в память — на ней были китайские письмена и бабочки спереди. Я никогда не знал, каков был перевод на английский. В любом случае, она мне нравилась.
«Итак, чему я обязан таким удовольствием, Недотрога?» Я спрашиваю: «Это то, что современная молодежь называет «позывом к сексу»? Я слышу, как она улыбается.
«Я бы только хотела, чтобы это было так, Дэн», — говорит она. «Мне нужно с тобой поговорить».
«Ну, я так и понял», — я потакаю ей, это защитный механизм, потому что что-то подсказывает мне, что мне не понравится то, что она собирается сказать. «Итак, что же такое, что не может подождать до утра?»
На линии раздается треск, и я слышу, как она прочищает горло, как будто в нем что-то застряло.
«Убийство Найджела Бакстера…»
У меня замирает сердце. Итак, пресса пронюхала о подозрительной смерти Бакстера. Хорошие были времена». Откуда вы знаете, что мы имеем дело с убийством?
«Да ладно, Дэн», — говорит она, как будто я оскорбил ее интеллект, который, вероятно, у меня есть, но я не собираюсь ничего выдавать, пока, не сейчас, когда я все еще в таком неведении. «Босс поручил мне это дело»… Я тут немного покопался…
«Я всегда говорил, что тебе следовало стать полицейским, Недотрога. Так что, мне стоит беспокоиться? Ты нашел что-нибудь пикантное для печати, что может скомпрометировать мое расследование?» Я чешу голову и чувствую кислый привкус подмышкой. Мне нужно в душ.
«Я разговаривала с несколькими коллегами Бакстера, мужчинами-коллегами и компаньонами…» Она
