Замок проклятых - Ромина Гарбер
На мгновенье, на совершенно ошеломительное мгновенье, мне кажется, что она хочет обнять меня. Но потом я подхожу ближе и вижу у нее на ладони черную таблетку, напоминающую по виду семечко.
Я не беру таблетку.
Я снова показываю ей фото.
– Будешь и дальше так себя вести, придется мне положить тебя в больницу, где за тобой будут лучше следить. – В ее голосе не слышно беспокойства – это угроза.
Так как я все равно выплюну таблетку у себя в комнате, я кладу ее под язык, как делала уже два раза, потом отпиваю воды для вида.
Костлявые пальцы тети сжимают мне запястье. Она хватает меня так резко и неожиданно, что я сглатываю, и таблетка попадает мне в горло. Тетя отпускает меня и принимается мыть посуду как ни в чем не бывало.
Я прижимаю руку к груди, чувствую, как таблетка опускается все глубже, и бегу вверх по лестнице. В голове крутится лишь одна мысль: «Тетя только что силой заставила меня выпить таблетку». Неудивительно, что мама сбежала отсюда. Ее сестра – настоящий монстр.
Я спешу выплюнуть то, что она мне только что дала, захлопываю дверь в свою комнату… И тут из темноты навстречу мне выходит чудовище-тень, будто специально поджидавшее меня здесь.
Вздрогнув, я отступаю к стене. Чем ближе чудовище подходит ко мне, тем прерывистее мое дыхание, его присутствие опьяняет – так же было и во сне.
– Кажется, я дал тебе выбор, – произносит юноша таким же леденящим душу голосом, как и прошлой ночью. Все в этом чудовище-тени острое, как клинок: скулы, холодный взгляд…
– Сними заклятие или умри! Каково твое решение?
После ужина с Беатрис я не уверена, что могу говорить.
– Я… – В горле першит, я откашливаюсь. – Я не ведьма. Я обычная девочка.
– Тогда твоя жизнь кончена!
Как я разберусь, что здесь случилось, если мой разум порождает чудовищ, которые ненавидят меня? Если эта галлюцинация представляет подавленную часть моего «я», то лучше подружиться с ней, а не враждовать.
– Я… я помогу тебе, – говорю я дрожащим голосом, когда существо подходит ближе. – У меня есть друг, который знает все о колдовской истории этого замка. Завтра я могу спросить его о заклятье.
Серебряные глаза так близко, что я не вижу ничего, кроме них.
– Немного наивно с твоей стороны, – шепчет он, – предполагать, что у тебя есть еще и завтрашний день.
Бум! Бум! Бум! Мое сердце бешено колотится, и, честно признаться, мне совсем не хочется, чтобы оно перестало биться.
– Нам… нам лучше сотрудничать, – произношу я, мой голос дрожит от волнения, когда тени заслоняют от меня свет. – Если что-то случилось с нами обоими, значит, каким-то образом мы связаны. – Я говорю первое, что приходит мне в голову, мой главный план – заболтать его. – Скажи хотя бы, как тебя зовут?
– Зачем? – шепчет юноша, я чувствую его дыхание на своем лбу.
– Чтобы я знала, как к тебе обращаться, и понимала, кто меня убьет.
Я морщусь от неожиданной боли в голове. Он что же, собирается меня убить с помощью аневризмы головного мозга?
– Ты прекрасно знаешь мое имя, bruja, – говорит он, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза, – меня зовут Бастиан.
– Я не знаю тебя, и я не ведьма, – настойчиво повторяю я, глядя ему в глаза и четко произнося каждое слово. Не помню, чтобы придумывала имя чудовищу-тени, поэтому непонятно, откуда именно Бастиан. – Это сокращенный вариант имени Себастиан?
– Ты мне скажи, – говорит он, пристально вглядываясь в меня, так же как я в Беатрис за ужином. – Ты наверняка знаешь, кто я, раз привела меня сюда.
Значит, он признает, что я выдумала его?
– Я тебя не знаю, поэтому не буду так называть. – Мне не хочется так быстро соглашаться, что все это лишь плод моего воображения. – Я буду звать тебя Себастиан.
Неожиданно для себя я произношу это имя с испанским акцентом. Чудовище-тень не отвечает, и я снова чувствую сильный болевой спазм в голове, будто кто-то безжалостно скручивает мне мозг.
– Перестань! – прошу я, потирая виски. – Если убьешь меня, мы оба будем мертвы. Единственный твой шанс – это сотрудничество со мной.
Я слышу вдруг слабое сердцебиение, будто звучащее в моей голове, – слишком тихое, это не мое сердце. Оно возникает за каждым третьим ударом моего сердца.
– А что ты делаешь? – спрашиваю я, замечая, что верхний свет мерцает, создавая стробоскопический эффект.
У меня вдруг закружилась голова, я моргаю, чтобы избавиться от головокружения.
– Я пока даже не начинал, – отвечает он, отодвигаясь, чтобы дать мне больше пространства. – В чем дело? Ты позеленела.
– Там что-то происходит.
Я бросаюсь к двери и распахиваю ее. В коридоре сердцебиение становится громче. Я иду, ведомая бьющимся пульсом, и чувствую, что Себастиан идет следом, его тень зловеще ложится на стены. Я торопливо спускаюсь по лестнице и прохожу мимо обеденной залы. К счастью, Беатрис там нет. С каждым шагом биение сердца становится громче.
– Куда ты идешь? – спрашивает Себастиан, вокруг нас мерцают красные огни.
– Ты издеваешься надо мной? – спрашиваю я его.
– Что за представление ты устроила? – огрызается он.
– Ты что, не видишь?
– Что я должен видеть?
Либо меня разыгрывают, либо я снова вижу нечто, что не видит никто другой. Ни один из вариантов меня не устраивает.
Мы доходим до развилки, и я перевожу взгляд с одного багрового коридора на другой. Тот, что ведет в зеркальную комнату, освещен тускло, а в том, по которому я вчера вечером попала в собор, освещение мерцает.
– Что ты видишь? – спрашивает Себастиан, когда мы идем по восточному крылу сквозь череду пустых комнат.
– Свет мигает!
Как только я это говорю, мигание прекращается. Мы останавливаемся перед двойными дверями, которые ведут в собор без окон.
– Что-то меня привело сюда, – говорю я и берусь за ручку.
Себастиан распахивает двери и входит в собор, его тень заполняет все пространство, зал погружается в чернильно-черную ночь. У меня возникает чувство, что он исследует каждый миллиметр в этом помещении.
– Здесь ничего нет, – говорит он, вновь возникнув передо мной.
Тени отступают, и собор вновь наполняется тускло-красноватым свечением.
– И все же эта комната хранит секреты, – хмурится он.
– Вроде потайной двери? – спрашиваю я, мне интересно, вдруг это и есть пурпурная
