Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг

Из-за телосложения и манеры держаться Инграма часто принимали за человека грубого, но на самом деле за грубой оболочкой скрывалась в высшей степени чувствительная натура. Уже не раз Инграм, исполняющий обязанности руководителя тринадцатого участка, отдела по борьбе с организованной преступностью, руководил подобными комиссиями и проявлял завидное чутье в сложных нестандартных делах.

У Инграма было совсем немного времени, чтобы ознакомиться с делом, а его команда из восьми молодых, но очень способных помощников, увы, не добилась каких-либо значительных результатов, хотя их деятельность и производила впечатление целесообразной, быстрой и превентивной. Для работы Инграм потребовал шесть розыскных собак, которые были обучены поиску пластиковой взрывчатки. Своих людей он распределил по восьми отделениям больницы, где они должны были составить список всего персонала и всех стационарных пациентов, находившихся там в течение последних суток.

Гропиус уже больше недели не появлялся в клинике. Несмотря на то что это сообщение, посланное на параллельную линию клиники, скорее снимало с него вину, чем в чем-то изобличало, Инграм решил принять за ключевую фигуру в деле о скандале с трансплантацией именно профессора. Инстинкт и опыт укрепили его в этой точке зрения, поскольку кажущиеся случайности на деле крайне редко оказываются простыми совпадениями.

Пока Инграм занимался составлением личностного портрета профессора Грегора Гропиуса с помощью всех предоставленных в его распоряжение возможных источников информации, ситуация осложнилась. В Крипто-Сити в американском штате Мэриленд Агентство национальной безопасности США, сокращенно АНБ (самая тайная из всех мировых секретных служб, на которую работают тридцать восемь тысяч сотрудников и шпионят сто двадцать спутников и сотни разбросанных по всем континентам постов перехвата под видом параболических антенн), получило тот же самый и-мейл с указанием на пластиковую взрывчатку С4 и начало бить тревогу. Уже через пятьдесят минут уполномоченный отдел передал соответствующее сообщение в Контртеррористический комитет (КТК) ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния. ЦРУ, в свою очередь, безуспешно попыталось расшифровать код IND и с пометкой «Срочно» немедленно переправило его дальше в Пуллах, в Федеральную разведывательную службу.

Когда в ФРС поступил сигнал из Вирджинии, эксперты третьего отдела, занимающегося дешифровкой и криптологией, уже ломали головы над интегрированным отчетом, пытаясь связать всю имеющуюся информацию в одно, хоть и немного дырявое целое, из которого можно было бы составить оперативную базу для предотвращения террористического акта.

Самым важным и поэтому самым сложным вопросом для экспертов ФРС и УУП был мотив. Почему именно эта клиника, пользовавшаяся во всем мире великолепной репутацией учреждения без условностей, спасающего жизни людей всех рас и национальностей, должна была стать объектом террористического акта?

Ночью, не привлекая внимания, эксперты-взрывотехники с собаками обыскали клинику. Результат был неудовлетворительным, поскольку выяснилось, что клиника насквозь пропитана бесчисленными запахами, которые сбивают розыскных собак. Сыщики отчитались о своей работе по делу о скандале с трансплантацией, сообщив, что их дальнейшая деятельность, охватившая все отделения клиники, посеяла бы панику. Сверху было передано указание, которое запрещало употреблять выражение «террористический акт» в связи с этим делом.

В это время за профессором Гропиусом велось круглосуточное наблюдение. Гропиус уже на второй день заметил его. В таком небольшом местечке, как Грюнвальд, наблюдательному человеку почти невозможно не заметить слежку. В целом профессор чувствовал себя несколько лучше остальных жителей улицы, когда серый «ауди» или бежевый БМВ, сменявшиеся каждые шесть часов, занимали их парковочные места. Поэтому он исходил из того, что во время встречи с Вероник и, возможно, даже с Фелицией Шлезингер он был под наблюдением. В его ситуации он считал, что разговору с женой не стоит уделять особого внимания. А вот встреча со вдовой, напротив, очень даже могла привести к ажитации. И все, что произошло в последующие дни, увы, не способствовало тому, чтобы эти волнения рассеялись.

* * *

Все началось со звонка Фелиции спустя четыре дня после их встречи. Гропиусу было неприятно, когда вдова заявила ему по телефону, что он должен быть готов к тому, что его разговоры прослушиваются.

Голос Фелиции звучал совсем не так, как во время их первой встречи пару дней назад. Тогда он удивился, насколько независима эта женщина и как спокойно принимает она свою судьбу, при этом не производя впечатления холодности или безразличия. В этот раз Гропиусу послышалось беспокойство и даже отчаяние, когда Фелиция попросила его о встрече. Во время прошлой беседы у нее сложилось впечатление о нем, как о человеке, которому можно доверять. Но на его вопрос, происходили ли с ее мужем какие-либо странности, она пока ничего не ответила. По ее словам, таинственная смерть Шлезингера задала ей не меньше загадок, чем его жизнь.

Если бы Гропиус догадывался, что в это время его слушают и ФРС, и УУП, он бы тотчас же повесил трубку. Но в намеках Фелиции он увидел проблеск надежды, возможность отвести от себя подозрение. Может быть, не хватало лишь небольшой детали, чтобы пролить свет на непроглядную темень этой трагедии. Поэтому он, не колеблясь, согласился на новую встречу, когда Фелиция попросила его приехать к ней домой на Тегернзее.

Дом располагался высоко над озером, и подъехать к нему можно было, только поднявшись с набережной по узкой крутой дорожке, которая несколько раз меняла свое направление. Гропиусу было нелегко вести свой тяжелый автомобиль по серпантину. Когда он все-таки преодолел подъем, его взору открылся захватывающий вид на озеро и обрамлявшие его горы. Тот, кто мог позволить себе построить здесь дом, уж точно не относился к беднейшим слоям населения.

К своему удивлению, Гропиус не заметил машины, которая сопровождала бы его на пути в Тегернзее. Когда он позвонил в дверь, на которой была прибита скромная табличка с надписью «Шлезингер», он еще раз огляделся по сторонам и не заметил ничего подозрительного.

Фелиция проводила гостя в большой зал с наклонным деревянным потолком, который заканчивался французским окном во всю стену, откуда открывался вид на долину.

— Вы должны понять, — сказала Фелиция, сервируя кофе на маленьком круглом столике, — мне нелегко смириться с новой ситуацией, и, конечно же, к вашему предложению встретиться я отнеслась с большим недоверием. Но теперь я поняла, что от смерти Арно вы пострадали не меньше меня. Во всяком случае я не могу себе представить, чтобы именно вы оказались связанным с мафией и торговали человеческими органами.

Озадаченный Гропиус спросил с иронией:

— И что же вас в этом так уверило?

Фелиция посмотрела в окно, за которым робко начинался моросящий дождик.

— Уверило? — переспросила