Эхо разрушенных судеб... - Юлия Иванина
Сарафан задрался вверх, она чувствовала, как обнажённую спину царапают колючки и жесткая холодная трава. Маша всего на секунду взглянула в лицо своего мучителя, и от сумасшедшего взгляда, который он не сводил с её оголившегося тела, её замутило. Она громко зарычала, отчаянно дёргая ногами и размахивая руками. Перед глазами встала алая пелена из ярости и страха. Она должна сопротивляться, должна противостоять этому уроду.
Только он был намного сильнее, даже несмотря на то, что был пьян в стельку. Она недооценила его состояния, и это было ошибкой.
Он уже практически смог залезть на неё сверху, когда в каком-то обречённом порыве Маша, насколько позволяло пространство и силы, резко дёрнула колено вверх и, о чудо, попала прямо в пах Рыжему. Он замер на долю секунды, а потом пронзительно взвыл и скатился с неё.
Громко всхлипывая, девушка кое-как поднялась на ноги. Крупные слёзы градом катились по щекам, надрывный всхлип вырвался изо рта, царапая саднящее горло, а тело дрожало так, что она боялась упасть в любой момент.
Рыжий ещё раз тихо заскулил, а потом затих. Он продолжал лежать на том же месте, свернувшись калачиком, и не делал никаких попыток встать.
От панического ужаса, что тошнотой подкатывал к горлу, её едва не вырвало. Неужели она убила его?!
Девушка, дрожа, осторожно наклонилась к своему персональному кошмару, молясь про себя, чтобы он был жив. Она ненавидела его всей душой, один его вид вызывал у неё тошнотворное омерзение, но убивать его точно не собиралась.
Лёгкий свистящий выдох вырвался изо рта парня, задевая прядь её волос, и она отпрянула от него, едва не свалившись с ног. Всхлип облегчения разрезал предрассветную тишину.
Маша отвернулась и, спотыкаясь, поспешила покинуть это место. Её громкие рыдания эхом проносились над спокойной гладью реки и терялись где-то в листве молодых деревьев.
А потом её кто-то грубо схватил сзади за шею, надавливая на какие-то болевые точки, что почти лишило её сознания.
- Сука, ты что с ним сделала? – сквозь шум в ушах пробилось яростное шипение.
Её оттащили назад и грубо толкнули на песок почти у самой воды. Больше не чувствуя боли в ободранных коленях, девушка попыталась подняться и сквозь пелену перед глазами рассмотреть человека перед ней. А когда узнала, то страх новой удушающей волной накрыл её с головой. От него точно пощады не будет. Он не спустит ей с рук, что она навредила его сыну. Ведь только они имели право творить с людьми всё, что хотелось. Они возомнили, что выше всех и всё сойдёт им с рук.
- Это он меня изнасиловал! – хрипло выкрикнула девушка, дрожащие ноги едва держали её, но страх и ярость предавали сил. – Это всё он!
Мужчина метнулся к ней и грубо схватил за растрёпанные светлые волосы.
- Заткнись.
Его ледяное спокойствие пробрало ужасом до самых костей, но это, наоборот, придало ей сил.
- Вы меня не заткнёте. Теперь все узнают, что это сделал он. А вы уговаривали меня свернуть всё на дядю Мишу или Влада…
Хватка в её волосах усилилась, и невыносимая боль сотнями иголок впилась в кожу на голове. Маша взвизгнула.
- Не расскажешь, шлюха малолетняя, - прошипел ей в лицо начальник участковых.
В тусклом свете полной луны она заметила на его усах мелкие капли слюны, и её едва не вывернуло от омерзения.
- Я уже всё рассказала дяде Мише! – отчаянно выкрикнула она, не понимая, что этими словами подписывает соседу смертный приговор. – Вы не сможете заткнуть нас всех.
Мужчина только криво усмехнулся:
- Посмотрим.
И потащил её за волосы прямо в воду.
Страх и отчаянье громким воплем вырвались из её горла, когда холодная вода сомкнулась вокруг талии.
- Пожалуйста, не надо, - взмолилась она, вцепившись в его руку. – Пожалуйста.
А когда он не ответил, то Маша зарыдала в голос. Её не хотят напугать, её хотят убить. И это было ясно, как белый день. Как говорят, мысли материальны? Пришла сюда за смертью, будет тебе смерть.
От ужаса заложило уши, а боль почти отступила.
- Я никогда никому ничего не расскажу, - тихо проскулила Маша и попыталась поймать взгляд мужчины, чтобы он увидел и понял, как ей страшно.
Она надеялась вызвать в нём жалость. Только слишком поздно поняла, что такие люди не знают ни жалости, ни пощады.
Было так страшно умирать. Хотелось, чтобы у неё был хотя бы ещё один малюсенький шанс…
А в следующее мгновение её с головой окунули в холодную тёмную воду.
Девушка отчаянно задёргалась, ища свободы и спасения, только сильная мужская рука, что держала её за волосы, не отпускала.
«Папочка, родной, спаси меня, пожалуйста…»
Только папа её услышать не мог и спасти тоже.
«Пожалуйста, отпусти меня. Я так хочу домой…»
И это была последняя мысль перед тем, как сознание начало уплывать, а нос и рот забила речная вода с запахом тины и смерти.
****
Парень пришёл в себя, когда кто-то несколько раз настойчиво хлопнул его по щеке, а потом, приподняв, сильно встряхнул. Его гудящая голова безвольно запрокинулась назад. Он попытался приоткрыть глаза, но кругом всё плыло и кружилось. Тянущая тупая боль в паху заставила его глухо застонать. Ощущение были такие, будто все его мужские причандалы пропустили через мясорубку, и теперь у него в штанах было живое кровавое месиво, которое адски болело.
- Живой? – сквозь шум в ушах пробился взволнованный мужской голос.
Он с трудом поднял голову и попытался сфокусировать расплывающийся взгляд на человеке перед ним, но кроме белого пятна, которое должно было быть лицом, рассмотреть ничего не смог.
- Что она с тобой сделала? – снова задал вопрос мужчина.
И в этот раз он понял, что это отец. Только что он здесь делает? Он ведь оставался со всеми в беседке, когда он решил отойти поссать и обнаружил здесь Машку.
- По яйцам мне врезала, коззза, - едва ворочая языком, выдал он.
Это последнее, что он запомнил: их короткая борьба, режущая ослепляющая боль, а потом провал.
Парень тряхнул головой, пытаясь хоть немного прийти в себя. Зрение, как и ощущение собственного тела, стали постепенно возвращаться. Он неуверенно сел. Голова закружилась, и к горлу подкатила тошнота.
- Где она есть? – спросил он у отца, который по-прежнему не
