Идеальная девушка - Рут Уэйр
– Кстати, хотела тебя спросить. С тобой не пытался связаться репортер Джерайнт Уильямс?
Опять это имя. Ханна мгновенно вспоминает о сообщении, которое вывело ее из равновесия. Она молча кивает, позабыв, что Эмили ее не видит, потом, спохватившись, отвечает:
– Да. Он прислал мне сообщение по электронной почте. Я не стала отвечать. Даже не читала его. Почему ты спрашиваешь?
– Он искал меня, хотел поговорить. Я, разумеется, отказалась, но… Не знаю. Очевидно, он друг Райана.
– Райана?
– Они вместе работали в «Гералд». По словам Джерайнта, именно Райан пробудил в нем интерес к делу Невилла. Ты с ним не виделась?
– С кем? С Джерайнтом?
– Нет. С Райаном. – В голосе Эмили звучит нетерпение.
– После того, как у него случился инсульт, не виделась. – Ханна закусила губу. – А ты?
– Один раз, когда его выписывали из больницы. Это было настолько ужасно, что мне расхотелось встречаться еще раз. Теперь ему вроде бы лучше.
– Ох, я рада за него, – неуверенно произносит Ханна. Этого она и опасалась, именно по этой причине ей не хватало смелости навестить Райана. Она боялась не только того, что нахлынут воспоминания, но и того, что некоторые прежние воспоминания будут безвозвратно стерты и вид едва ворочающего языком инвалида уничтожит образ красивого, улыбчивого, насмешливого парня.
– Джерайнт говорит, к Райану еще не до конца вернулась память и он передвигается в инвалидной коляске. Райан прошел множество сеансов физиотерапии, и речь вроде бы почти полностью восстановилась. К тому же он теперь сам в состоянии принимать пищу и делать кое-что еще, это наверняка имеет огромное значение для такого независимого ума. Даже мне ясно, как тяжело ему было зависеть от Беллы. Кстати, он опять пишет. Я правда не читала, но Джерайнт говорит, Райан снова пользуется клавиатурой и, должно быть, испытывает несказанное облегчение.
– Я рада за него, – повторяет Ханна и, не в силах уклониться от терзающего ее вопроса, спрашивает: – Так что ему нужно? Я имею в виду Джерайнта. Все, как обычно?
Как обычно… Мягкий фокус, слащавые воспоминания об Эйприл и ее нераскрытом потенциале. Фотографии друзей с постными лицами и горюющих членов семьи. Забавные истории о ставках на бегах, майских балах и планах на светлое будущее. Щепотка пряных подробностей, чтобы добавить в статью клубнички – намек на какой-нибудь скандальчик, промискуитет или неблаговидную выходку, чтобы средний читатель мог самоуверенно заключить: такое в его мирке определенно никогда бы не случилось. Он, читатель, его дети и внуки слишком солидные люди, чтобы позволить хищнику заманить себя и задушить в собственном доме.
Ханна ненавидит журналистов и ведущих подкастов. Невозможно представить, что за все эти долгие годы пришлось вытерпеть родителям Эйприл…
– Не как обычно, – медленно произносит Эмили. – Если ты, конечно, имеешь в виду говенные статейки в духе «Какой знала Эйприл Эмили Липман». Нет, он… – Эмили замолкает. Ханна понимает, что бывшая однокашница пытается подобрать слова, чтобы сообщить некую огорчительную новость, и опускает кофейную чашку на стол, готовясь выслушать ответ.
– Он считает, что Невилл не виноват, – наконец решается Эмили. – Он думает… Он думает, что произошла ошибка.
До
Через месяц после начала первого семестра (или осеннего триместра, как приучилась называть его Ханна), ей уже казалось, будто она всю жизнь провела в Оксфорде, но при этом не потеряла ощущение непреходящего чуда.
Как странно испытывать обе этих эмоции одновременно: восторг от того, что ты просыпаешься в комнате здания XVIII века в одном из старейших университетов мира, слышишь церковные колокола и высокие, неземные голоса мальчиков-хористов, взлетающие к окнам, и в то же время точно знаешь, что по понедельникам в столовой дают мясной рулет, выслушиваешь постоянные жалобы Хью на запах дешевой лапши в стаканчиках, пропитавший весь корпус «Клоудс», и ежедневно терпишь визиты смотрительницы подъезда, повсюду сующей свой нос и всеми командующей Сью. А самое странное заключалось в том, что Ханна и Эйприл фактически стали лучшими подругами вопреки тому, что додсуордская Ханна за три мили обходила бы стороной такую красотку и мажорку, как Эйприл.
Но после того, как их свел вместе банальный факт совместного проживания, все считали, что они не разлей вода – где Эйприл, там Ханна, где Ханна, там Эйприл. Подруги, соседки, заговорщицы.
– Ну и корова! – жаловалась Эйприл. Наступил пятничный вечер, она развалилась одетая в халат из японского шелка с авторской росписью на диване, поедая «Коко попс» из чашки. Эйприл смотрела «Клуб „Завтрак“» на лэптопе и одновременно прокручивала страницы новенького приложения «Инстаграм» на айфоне. – Клянусь, она ждет, чтобы или подловить меня с жуткого похмелья, или прийти пропылесосить в самый неудачный момент.
– Кто? – Ханна поправляла перед зеркалом капюшон мантии. Вечером в Парадном зале давали «официальный» прием, то есть, если ты хотела получить горячий ужин, то полагалось явиться одетой в академическую мантию или приличную одежду, хотя понятие «приличная» на практике означало «хотя бы не в рваных джинсах». Ханна заглянула через плечо подруги на экран лэптопа – 19:25. Эмили обещала забежать по дороге в столовку, однако времени, чтобы всем троим успеть разместиться за столом рядом, оставалось в обрез.
– Я уже говорила – Сью. Ты что, не слушала?
– Делать обход – ее прямая обязанность, – мягко возразила Ханна.
– Сью невзлюбила меня с тех пор, как я устроила розыгрыш с чашкой блесток на шкафу. – Эйприл отправила в рот полную ложку «Коко попс» и принялась шумно жевать. – Сука!
Быстро выяснилось, что Эйприл – неисправимая приколистка. Из-за этой особенности совместное проживание с ней заставляло постоянно быть настороже. Эйприл организовала ложный вызов Райана к руководителю колледжа, которому не очень понравилось, что его потревожили в воскресенье в десять тридцать вечера. Ханна попалась на удочку, когда однажды после ужина, поднимаясь по ступеням, услышала доносящиеся из комнаты Эйприл дикие крики. Влетев в комнату, Ханна увидела две руки, отчаянно вцепившиеся в подоконник с другой стороны окна. И только промчавшись с упавшим сердцем через комнату и схватив подругу за запястья, Ханна сообразила посмотреть вниз и обнаружила, что Эйприл спокойно стоит на выступе эркера нижнего этажа и хохочет, как гиена.
Разумеется, задним числом все это выглядело невероятно глупо. С какой стати Эйприл висеть снаружи, цепляясь за подоконник? Случайно в таком положении невозможно оказаться. Ханне ничего не оставалось, кроме как рассмеяться. Она рассказала о происшествии во время завтрака, признав, что ее успешно
