Уцелевшая - Лесли Вульф
В тот момент, когда Лора закончила говорить, ее скрутил приступ страха. Она попыталась от него избавиться, но не смогла.
Раш пару раз кивнул и перешел к следующему вопросу:
— Кеннета Гарзу арестовали через четыре года после смерти ваших родных. Как его арест повлиял на вашу жизнь? Он принес вам облегчение?
Лора нахмурилась, забыв о камерах. Этого вопроса в предварительном списке не было.
— Изменения были, конечно. Мои приемные родители перестали опасаться за мою жизнь, а до того их терзал страх, что он может прийти за мной и исправить свою ошибку. Но он не пришел, и теперь я понимаю из-за чего. Просто я ничего не помнила, и это было широко известно. На самом деле мне ничего не грозило. Облегчение? Нет. Я не думаю, что оно может наступить, во всяком случае, не для меня… — У нее перехватило дыхание, и она прикрыла рот рукой. Оператор предусмотрительно перевел камеру на Раша.
— Между началом вашего исследования и предстоящей казнью Гарзы есть некое странное совпадение. Вы не согласны со мной, доктор Джейкобс?
— Да, это так, Брандт. Должна признаться, что предпочла бы, чтобы его казнь отложили до окончания исследования, но закон есть закон. Однако мы располагаем материалами следствия и многочисленными интервью, отчетами экспертов и показаниями самого Гарзы. Я надеюсь, все это поможет мне доказать надежность моего метода. Думаю, мы готовы начать.
— Мисс Уотсон, что бы вы хотели сказать Кеннету Гарзе?
Камеры перевели на искаженное эмоциями лицо Лоры.
Она ужасно разозлилась на Раша, который, несмотря на бесконечные заверения в том, что он будет придерживаться только заранее одобренных тем, все-таки заставил ее вновь пройти через ад. Играющий на публику подонок, ублюдок! Акула, питающаяся страданиями людей. Но ведь она сама приняла решение, сама согласилась прийти сюда. А делать этого не следовало.
— Ничего. Мне нечего сказать Кеннету Гарзе, — выпалила Лора, не желая больше исповедоваться. Она окинула Раша испепеляющим взглядом и увидела на контрольном экране, как крупный план ее лица уменьшился, и камера перестала ее показывать.
Несколько минут она просидела неподвижно, ожидая, пока Раш и доктор Джейкобс подведут итоги интервью. А потом отправилась домой.
Прошло несколько часов после этой чертовой передачи, но всё ее существо по-прежнему сжималось от страха, и она не могла понять, почему.
10. Откровения. Воспоминания
Со злостью нажав на кнопку, я выключаю телевизор и швыряю пульт в другой конец комнаты. Он ударяется о стену, и по ковру разлетаются осколки. Я так сильно сжимаю кулаки, что у меня начинают болеть суставы, но даже это не приносит мне облегчения.
Мне хочется прямо здесь и сейчас свернуть ей шею. Я жажду пойти, разыскать ее и навсегда заткнуть ее болтливый поганый рот. Если бы я только мог!
«Чертова, тупая, гребаная стерва!» — я позволяю себе выругаться под нос. Я хотел бы дать волю гневу, излить чувства, которые выжигают мне грудь, но я не могу.
Это дерьмо еще не закончилось. Это дерьмо еще может мне все испортить. Вот они, ошибки прошлого, преследующие меня.
Я падаю на диван и закрываю глаза, отчаянно пытаясь припомнить. Да, прошло уже пятнадцать лет, но я еще помню массу подробностей, в основном из-за того, что я тогда так грубо облажался и потом провел много бессонных ночей, обдумывая, как все это, черт побери, могло произойти. Ну, теперь-то я знаю, как.
Я помню, что поднимался наверх дважды, а не один раз, и оба раза проходил мимо ванной на втором этаже. Не большой хозяйской ванной, а той, что была в коридоре, той, которой пользовались те, кто спал в трех других спальнях. Если она пряталась в хозяйской ванной, то почему я ее не увидел?
Я чувствую, как у меня начинается жжение в глазах, и начинаю судорожно тереть их, но легче мне от этого не становится. Я помню, что по крайней мере один раз проверял хозяйскую ванную. Там горел свет… Больше ничего не помню. Закрываю глаза, пытаюсь воссоздать в памяти хозяйскую ванную. Да, я вижу ее. Свет горел: два мощных светильника по шесть лампочек над каждой раковиной. Душевая кабинка была пуста, ее стеклянные стенки нисколько не запотели, и я четко видел, что там никого нет. Всё. Больше в хозяйской ванной ничего не было. Ни корзины, ни шкафчика, ничего, где могла бы спрятаться девчонка. Там ее точно не могло быть.
С моих пересохших губ слетает вздох раздражения, я наливаю себе щедрую порцию бурбона и выпиваю его одним жадным глотком. И вот я уже мечусь по комнате, как зверь в клетке. Ненавижу это чувство! Даже бурбон не помогает избавиться от него.
И почему я не проверил ванную в коридоре? Ну почему?!
Я помню, что дверь была открыта. В ванной было темно, свет не горел. Только тот, что проникал из коридора. Я сосредотачиваю свой уставший мозг на этой вспышке памяти. Вот эта дверь, она открыта, проходя мимо, я ничего не вижу. Никого.
И я не притормозил, не остановился, чтобы заглянуть внутрь — просто прошел мимо. Я только что настиг и застрелил троих детей, думая, что это дети Уотсона, и мне не было никакого резона высматривать кого-то еще. Но во второй раз я все же присмотрелся. У меня было слишком мало времени, ведь где-то совсем близко завывали полицейские сирены. Несмотря на это, я открыл каждый шкафчик и заглянул под каждую кровать. Я даже проверил кладовку, огромный холодильник, двойную духовку и посудомойку.
Но почему не остановился, чтобы проверить ванную?
Внезапно я роняю голову под грузом вины и унижения. Я так облажался!
Нет, проходя мимо той ванной, я едва замедлил шаг. Дверь была открыта и свет выключен. Я предположил… Да, я знаю, что вы сейчас скажете. Я предположил — и это стоило мне жизни.
Но теперь я вспомнил. Восстановил картинку. Я вижу ту синюю бельевую корзину, достаточно вместительную для семьи с тремя детьми. Достаточно большую, чтобы в ней могла спрятаться она, Лора Уотсон — самая большая ошибка в моей жизни.
Я хватаю потной рукой
