Мастер - Бентли Литтл

поэтому точно не знаю, как все происходило и что было дальше. Помню только, что похороны прошли в Калифорнии. Мы ехали обратно в абсолютной тишине. Билли каким-то образом перевезли в морг в округе Орандж. Его похоронили на старом кладбище в Анахайме, через дорогу от ресторана под названием «Оригинальный дом Панкейка». День был жаркий, солнечный, и новый костюм, который купила мне мама, «чесался». Друзья и родственники нашей семьи не хотели, чтобы их дети сталкивались со смертью так близко, поэтому на похороны их не привели. Я остался один среди взрослых рядом с маленьким гробом, который казался нереальным. Мы не были прихожанами, но там был священник, который стоял у изголовья открытой могилы, говорил о потере и горе и делал вид, что знает моего брата.

Я пребывал в оцепенении, чувствуя себя одиноким, как никогда в жизни. Мы с Билли не всегда ладили друг с другом, но мы были братьями. Мы спали в одной комнате, вместе ели, вместе чистили зубы, вместе играли, когда рядом не было друзей. Я был ближе к нему, чем к кому-либо в мире, а теперь его больше нет, и его собираются похоронить среди этих чужих людей.

Я никогда раньше не видел, чтобы мой отец плакал, но в тот день он плакал. Все плакали. Потом маленький гробик опустили в яму, каждый из нас бросил на него горсть земли, и похороны закончились.

– Его даже не закопали! – закричал я, когда родители начали уходить. Мой голос был слишком громким и прерывался рыданиями.

Но мама пыталась успокоить меня, сказав, что так положено: люди начнут засыпать могилу, как только мы отойдем.

Я сложил руки и отказался двигаться.

– Я не уйду! – объявил я.

– Дэниел, – мягко сказал папа.

Я посмотрел на него, как на человека, который должен был знать, как правильно.

– Это Билли! – крикнул я, указывая на открытую могилу. – Мы не можем оставить его вот так!

Папа посмотрел на меня сочувственно и положил руку мне на плечо.

– Ты прав, – неожиданно сказал он, и люди, которые уже начали расходиться, вернулись.

И мы все стояли там, пока не подошли работники и не засыпали могилу. Когда все было закончено, папа сказал еще несколько слов, поблагодарил присутствующих и люди начали снова расходиться. В итоге остались только мы трое, молча глядя на прямоугольный холмик земли. Каждый думал о своем, потом папа снова положил мне руку на плечо и тихо сказал, что пора идти.

Когда мы вернулись, дом казался тихим, пустым и невыносимо грустным.

В последующие дни кто-то то ли из правоохранительных органов, то ли из страховой компании осмотрел место трагедии в нашем доме в Рэндалле, чтобы определить, что произошло. По словам отца, пришли к выводу, что конструкция была недостаточно прочной, и на участок пола, не имевший под собой опоры, пришлась слишком большая нагрузка. Как эта часть коридора вообще продержалась так долго, оставалось загадкой, ведь она должна была разрушиться давным-давно. И почему она рухнула под Билли, самым легким из нас, а не под кем-то более тяжелым, – на это ни у кого не было ответа. Мои родители собирались подать в суд на производителей готового комплекта. «Мы заберем у них все, что можно», – с горечью сказала мама. Однако компания узнала о проблеме раньше и исправила ее. В наш и предыдущий год, до того как конструкцию окончательно переделали, была добавлена дополнительная балка для поддержки крыши над прихожей, а также установлены стальные скобы для усиления балки между двумя опорами. Более того, чтобы обезопасить себя от судебных исков, компания требовала от клиентов подписать подтверждение об исправлении.

А в доме Фрэнка такая дополнительная балка уже была, по документам. Он просто не установил ее у нас. Или просто присвоил себе.

У меня в голове крутился только один вопрос: была ли смерть Билли случайностью, результатом недобросовестной работы, или же обрушение пола было преднамеренным, своего рода ловушкой? Меня заставила задуматься заостренная доска прямо под этим местом. Я вспомнил странный взгляд Фрэнка, как он выжидал, когда мы с Билли пойдем пешком, чтобы предложить нас подвезти. И, как бы безумно это ни звучало, я начал подозревать, что он специально подстроил нам эту ловушку.

Он украл нашу мебель. И наши панели. И навалил дохлых собак в нашем подвале.

А теперь он убил Билли!

Наша семья не смогла пережить потерю моего брата. Мои родители обвиняли друг друга в случившемся. Отец обвинял маму в том, что это она захотела домик для отдыха в Рэндалле, а мама обвиняла отца в том, что это он нанял Фрэнка для строительства, а также не увидел заостренную доску, когда помогал шерифу и его людям вытаскивать дохлых собак из-под нашего дома.

Мы больше не возвращались в Рэндалл. Дом и все имущество продали без нашего участия. А после года ужасных крикливых ссор, перемежающихся холодным молчанием, родители развелись. Мы с мамой остались в доме, а отец переехал в соседнюю квартиру. Оба работали в одном школьном округе, но практически не пересекались. Я уверен, что их единственным общением была только передача меня от одного к другому на выходные.

Мой отец погиб в автокатастрофе, когда мне было шестнадцать, и мама проплакала все похороны. До этого я думал, что они ненавидели друг друга, но, очевидно, что-то она к нему еще чувствовала. Больше, чем что-то. Видя, как сильно смерть моего отца повлияла на маму, и я почувствовал утрату острее. Казалось, мне вполне доставало визитов в выходные и случайных летних ночевок, но внезапно я осознал, чего мне не хватало: тех маленьких повседневностей, которые и составляют настоящие отношения. Я вспомнил, как папа укладывал меня спать, когда я был маленьким, как сидел рядом со мной на диване и смотрел телевизор, как брал меня с собой в хозяйственный магазин, чтобы купить какую-нибудь нужную ему мелочевку, а после покупал мне мороженое. Несмотря на распространенное мнение, будто с детьми нужно проводить «качественное время», я понял, что важнее «время количественное». Меня никогда особо не волновало, что именно я делаю с отцом, – я просто хотел проводить с ним как можно больше времени. И тут я осознал, что у нас больше никогда не будет времени побыть вместе и как сильно мы отдалились друг от друга после того, как он переехал. Глядя на его закрытый гроб, я чувствовал себя оторванным от мира, как будто дрейфовал в пустоте. У меня все еще была мама, но отца больше не было. И я никогда не смогу спросить