Искатель, 2001 №7 - Даниэль Мусеевич Клугер
— Знаешь, Саша, — сказал он, — а ведь я у него денег не возьму.
— Не сомневаюсь, — с мрачноватым фатализмом отозвался Маркин.
— Нет-нет, ты не понял, — по-прежнему серьезно продолжил Натаниэль. — Я не возьму с него денег, но это не значит, что я не потребую платы. Видишь ли, в судьбе детектива совпадения играют почти такую же важную роль, как умение замечать детали. Знаешь, о чем я подумал почти сразу же после того, как ты упомянул Арье?
— Откуда мне знать… — буркнул Маркин.
— А подумал я о том, что ближайшим другом детства Фельдмана был Даниэль Цедек. Объект внимания нашего нынешнего клиента. И наш, разумеется, объект. Мало того: они и карьеру свою уголовную начинали вместе, рука об руку. Так-то, друг мой. Потом, как ты уже знаешь, их дорожки разошлись: Фельдман стал крупным гангстером, а Пеле — мелким воришкой и наркоманом. Фельдману, кстати говоря, ни разу не удалось припаять серьезной статьи. Что там статьи — он ни разу не попал на скамью подсудимых, не говоря уже о тюремной койке… Так что очень кстати пришлись все эти сведения, — кивнул на сейф Розовски. — Интересно, что может рассказать Арье о своем бывшем друге и подельнике? Вряд ли они имели в последнее время деловые контакты, но все же ни тот, ни другой не живут в вакууме. И потом: дружеские связи, завязавшиеся в молодости, не так легко обрываются. Арье и Дани выросли в одном районе, чуть ли не на одной улице, вместе служили в армии. И вместе, как я уже сказал, начинали криминальную карьеру. Так что завтра я надеюсь побеседовать с господином Фельдманом… Но это не отменяет твоего задания, — спохватился Натаниэль. — Ты с утра тоже займешься Цедеком. Мне нужна исчерпывающая информация о его жизни в течение последних шести месяцев. Обрати внимание на контакты с покойным — ты ведь, надеюсь, помнишь, что сказал рабби Давид насчет помощи? Облагодетельствованные иной раз весьма странно ведут себя по отношению к благодетелям… — Он сел за стол. — Бывал ли он в синагоге «Ор Хумаш»… Хотя нет, это я постараюсь выяснить сам. Все понятно?
— Все, — ответил Маркин и спрятал блокнот. — А что будешь делать ты?
— Я? — Розовски подумал немного. — Я буду сидеть и ждать, когда рабби Давид принесет нам новую мезузу. Должен же кто-нибудь оставаться в лавке, когда с потолка начнут сыпаться крупные купюры с портретами…
Маркин тяжело вздохнул, спрятал блокнот, поднялся с места.
— Так я пошел? — неуверенно спросил он. Розовски махнул рукой, и щуплая фигура помощника исчезла с такой скоростью, что Натаниэлю на мгновение показалось, будто Маркин просочился сквозь закрытую дверь.
Натаниэль посмотрел на часы, снял трубку, набрал номер полицейского управления.
— Коль скоро старый друг занимается этим делом, почему бы не воспользоваться… — пробормотал он, ожидая соединения.
Старший инспектор полиции Ронен Алон некогда был сослуживцем и даже приятелем Натаниэля, ныне же стал соперником и конкурентом; тем не менее, Розовски периодически обращался к нему то за информацией, то за помощью. Как, впрочем, и сам Алон.
— Инспектор Алон, — услышал он наконец.
— Привет, Ронен, это Розовски. Как дела, как самочувствие?
— Не волнуйся, — буркнул Алон в своей обычной манере. — Даже тебе уже не удастся его испортить. Портить некуда. Как мама?
— Полетела в Москву. Впервые за двадцать лет решила навестить старых друзей… Ронен, у меня к тебе есть несколько вопросов.
— А у меня нет желания на них отвечать, — немедленно заявил инспектор, но трубку не повесил. Что уже было благоприятным признаком.
— Я слышал, ты ведешь дело об убийстве в Кфар-Барух, — сказал Натаниэль.
— Что еще ты слышал?
— Слышал, что вы уже арестовали подозреваемого и что этот подозреваемый — наш старый знакомый Пеле.
— Какой у тебя тонкий слух, Натан, — с насмешкой заметил Алон. — Но, боюсь, на этот раз он тебя подвел.
— Не знаю, не знаю, — сказал Розовски. — Слух у меня действительно хороший. Между прочим, в детстве я, как все советские еврейские дети, ходил в музыкальную школу. И мама была уверена в том, что из меня выйдет второй Ойстрах. Но я неожиданно для нее пошел в спортивную секцию, где в первый же день так получил по своим музыкальным ушам, что на музыкальной карьере пришлось поставить жирную точку.
— Даже твоя мама ошибается, — сказал инспектор Алон. — Хотя она, вне всяких сомнений, замечательная женщина, которой просто не повезло с сыном.
— Она тоже так думает… И все-таки: скажи, пожалуйста, вы собираетесь выпускать Пеле?
— Я уже сказал — твой музыкальный слух тебя подвел, — заявил инспектор Алон. — Насчет подозреваемого. Да, мы арестовали одного типа, причем взяли его, можно сказать, с поличным, со свитком «Мегилат Эстер», украденным из синагоги «Ор Хумаш». Так что выпускать его нет резона. Но меня интересует — с чего ты взял, что это именно Пеле? Сколько я помню, в газетах имя задержанного не сообщалось. Давай-ка не будем темнить, Натан. Кто тебя нанял и чем ты сейчас занимаешься?
Натаниэль тут же обругал себя за неосторожность.
Действительно, рабби Давид предупреждал, что имя арестованного узнал по своим, то бишь, конфиденциальным каналам.
— Что молчишь? — в голосе инспектора послышались злорадные нотки: все-таки вверг давнего соперника в растерянность.
— Н-ну, — ответил наконец Натаниэль, — если я скажу, что из чистого любопытства, ты мне поверишь?
— Нет, не поверю.
— Так я не буду этого говорить. И скажу тебе чистую правду: один из моих клиентов обратился с просьбой о
