Код войны - Сергей Иванович Зверев
— Куда все ушли? — с беспокойством спросил он у отошедшего на середину палатки Лютого и только сейчас обратил внимание, что его руки и ноги свободны от пут и наручников. Он потер занемевшую за ночь от неудобного лежания руку и глянул на полог палатки, пытаясь понять, успеет ли он выглянуть наружу и хотя бы определиться, где он находится. Но очень скоро он осознал всю бессмысленность этой затеи. Что толку от того, что он высунет нос из палатки? Кругом пески, на много километров нет никаких ориентиров, которые подсказали бы ему, хотя бы в каком направлении находится турецкая база, с которой его выкрали. Во всяком случае, он точно не сориентируется на местности — тут и надеяться не на что. Он никогда за всю свою сознательную жизнь не выезжал дальше Американского континента, в детстве не входил в отряд скаутов, а потому не сумел бы без GPS сориентироваться даже в незнакомом городе, не говоря уже о том, чтобы определить свое местонахождение в одной из самых обширных пустынь мира — Сахаре.
Смирившись со своим положением пленника, Хендерсон, по крайней мере для себя, мысленно решил, что отвечать русским на их вопросы относительно «Хамелеона» он уж точно не будет.
— На, поешь. — Охранник протянул Хендерсону кусок хлеба и открытую банку тушенки.
Программист, не глядя на русского, взял и хлеб, и банку. Он уже забыл о данном самому себе обещании, что не будет ничего брать из рук врага. Заглянув в банку, он поморщился и только потом посмотрел на охранника вопросительно и настороженно.
— Не бойся, не отравим, — усмехнулся Лютый. — Не для того я тебя столько километров на себе тащил, чтобы тушенкой травить. Ешь что дают. Другого нет. Да и то, что еще осталось, скоро закончится.
Русский вздохнул и отвернулся — наверное, чтобы не смущать Хендерсона. Тот немного подумал и ковырнул вилкой в банке. В последний раз он ел почти сутки назад, голод взял свое, и он начал торопливо есть. Не успел он прикончить свой завтрак или обед (Хендерсон так и не определил, который сейчас час), как в палатку вошел, а вернее, чуть ли не вполз тот самый русский, который накануне вербовал его для сотрудничества. Хендерсон догадался, что именно этот человек, одетый сейчас в арабскую одежду, а не в специальную защитную форму, как его охранник Лютый, и был в этой группе спецназовцев-разведчиков старшим. А вернее, командиром.
* * *
Мельком глянув на переставшего жевать и напряженно смотрящего на него американца, Кречет обратился к Лютому:
— Все нормально?
— Да чего с ним станется? Нормально, — ответил Олег Загребенников. — Я думал, он брыкаться начнет, от еды отказываться, а он ничего, сговорчивый малый… — Лютый усмехнулся. — Лопает за обе щеки.
— Ну и отлично. Хендерсон. — Карпенко повернулся к американцу, который, отставив пустую банку в сторону, напряженно смотрел на них в ожидании вопросов или каких-то действий. — Вы поели?
Американец кивнул, но спасибо говорить не стал. Его взгляд, которым он смотрел на Карпенко, не был испуганным или затравленным, а скорее, злым и настороженным.
— Что ж, и замечательно. — Кречет сел напротив Хендерсона и продолжил: — Давайте теперь с вами немного поговорим. Других развлечений у нас с вами в ближайшее время не предвидится.
— Мне с вами не о чем разговаривать, — зло, словно выплевывая слова в лицо собеседнику, ответил Хендерсон.
— Ну это как сказать. Я так думаю, что общая тема у нас с вами все же есть, а значит, и есть о чем поговорить, — ничуть не смущаясь невежливого тона американца, заметил Карпенко. — Скажем, хотя бы о том, как бы нам половчее открыть ваш чемоданчик. То есть так, чтобы ничего в нем не повредить. Чтобы все, что там находится, осталось в целости и сохранности. Ведь именно в нем находится программа и вся документация на вашего «Хамелеона», не так ли? А иначе зачем бы вы носили его все время при себе, не доверяя даже советникам ЦРУ и помощнику господина Лестрайда Велингтону? Логично, не так ли? Ну так как же насчет чемоданчика?
Карпенко вопросительно и с интересом смотрел, как отреагирует Хендерсон на его слова. Надо было отдать должное американцу — он практически никак не выдал своих эмоций. Разве что нервная судорога пробежала по его напряженному лицу. Отвечать он не стал, он даже отвернулся от Карпенко и стал смотреть на спящего после ночного бдения Хохмача.
— Ну хорошо, — с притворным сожалением вздохнув, продолжил Карпенко, — вы не хотите раскрывать код. Я вас понимаю. Потратить год драгоценного времени, просидев практически взаперти на одной из вилл в пригороде Мельбурна…
Здесь Кречет снова выдержал паузу, пристально глядя на Хендерсона. Но тот застыл, уперев взгляд в спящего, и по-прежнему делал вид, что не слушает, что ему говорят. Только напряженная шея и небольшое подергивание краешка глаза в нервном тике говорили о том, что он с трудом сдерживает свои эмоции. Хендерсон не был глуп, хотя и не всегда отличался терпением, если это терпение не относилось к его профессии, и к тому же был о себе высокого мнения. Если бы не эти его качества, он бы никогда не добился в своей работе того результата, который делал его на сегодняшний день одним из самых продвинутых программистов Америки. Но в то же время Хендерсон и не прослыл бы в середе айтишников как один из самых заносчивых и самолюбивых сотрудников в «Технологиях iMobDev». И Карпенко знал об этом. Всю информацию об этом человеке он получил от Чижа, который буквально по крупицам собирал о Хендерсоне информацию в интернете, внедряясь и интересуясь им в сообществах IT-специалистов США.
— Что толку от вашего молчания, Хендерсон? — продолжил свой монолог Карпенко. — Вы ведь не думаете, что мы навсегда останемся торчать в этой пустыне? Вы вот сейчас как думаете? Время идет, вас ищут, подняли на ноги весь контингент Харпута, беспилотники обшаривают каждый квадрат пустыни с высоты птичьего полета… Так ведь? Но нас не найдут, это я вам могу сказать точно. Мы ведь, знаете ли, тоже не суслики — мы умеем прятаться. И от людей, и от беспилотников. Можете поверить мне на слово. Мы выждем несколько дней, а потом, прихватив вас и ваш чемоданчик, спокойно перейдем на ту сторону границы. Нас там, естественно, уже
