Миссия спасения - Анатолий Михайлович Гончар

— Маршрут помните?

Вадим кивнул.

— На карту взглянуть еще раз необходимость есть?

Ответ прапорщика был краток:

— Нет.

— Хорошо. Что ж, в течение часа рассчитываю выйти к трассе.

— Как карта ляжет, — без должного оптимизма заметил Овчаренко, — ты слишком не спеши, — обратился он к Банникову, — а то и нарваться можно. Ушки на макушке.

— Ага, без фанатизма, — поддержал товарища Кошелев.

— Будем поглядеть, — улыбнулся Банников и, увидев скуксившееся лицо куратора, пообещал: — Постараюсь в час уложиться.

— Хорошо, — куратор ощупал свою разгрузку и, видимо давая понять, что он здесь главный, все же изрек: — Через три минуты начало движения.

Никто не спорил.

Глава 3

Местность вела вверх. Признаков жилья не обнаруживалось, но вскоре Банников вывел отряд к раскинувшейся до горизонта плантации агавы со взметнувшимися ввысь цветоносами. Прежде чем продолжить путь, Вадим остановился, предостерегающе поднял вверх руку и, повернувшись лицом к следовавшему вторым рядовому Степанчуку, поманил к себе.

— Руслан, передай по цепочке, это агавы, — прапорщик указал рукой на ровные ряды растений, состоящих из широких зелено-сизых листьев. — У них очень острые шипы, осторожнее, смотрите не пораньтесь. Старайтесь не цеплять растений, а то исколитесь.

— Понял, — ответил Степанчук, оборачиваясь к шедшему следом рядовому Кондратьеву:

— Валентин… — донеслось до ушей Банникова, дальнейшее он не слышал, зашагав в прежнем направлении.

Благополучно миновав поле с агавой, разведчики вошли в небольшой лесок, целиком состоявший из разновеликих акаций. Вскоре, пробравшись через него, они приблизились к обозначенным на карте невысоким обрывам, нависавшим над лентой асфальтовой дороги.

Замедлив шаг, Банников, жестом остановив остальных, взглянул на часы и машинально отметил, что времени на переход потребовалось чуть больше запланированного, а именно час пятнадцать. Но имело ли это хоть какое-то значение для будущего, приходилось только гадать. Опять же жестом приказав ждать, прапорщик продвинулся еще немного вперед. Оставаясь за стеной зарослей, он поднес к глазам окуляры бинокля и принялся разглядывать расстилающуюся внизу местность. Сразу же стало очевидно: он вывел отряд прямо к намеченной точке — неподалеку виднелась небольшая деревня, где они рассчитывали разжиться автомобилями. Вот только селения как такового уже не было, на его месте виделись почерневшие от огня развалины, местами еще дымившиеся. Жителей не наблюдалось вовсе, лишь бродила меж сожженных хижин одинокая пегая собака. Отступив чуть назад, Банников позвал застывшего в неподвижности Степанчука:

— Руслан, передай: селение разрушено, жители, похоже, убиты, техники нет, — сообщив эти сведения, Банников вернулся к процессу наблюдения. Через несколько минут его окликнули.

— Чи, Петрович, — донеслось сзади. Вадим повернулся и увидел усиленно жестикулирующего Степанчука. «Тебя к командирам» — показывал тот руками, при этом усиленно помогал себе мимикой лица.

Банников недовольно хмыкнул и зашагал в обратную сторону. Проходя мимо Руслана, приказал:

— Наблюдай, — и, не дожидаясь ответной реакции, скрылся в зарослях кустарников.

— Итак, поселок уничтожен, — с места в карьер взял тяжело отдувающийся Бойков, — стоянок машин поблизости не наблюдается, соответственно захватывать, как мы рассчитывали, нечего. Предлагаю провести засаду.

— Каким образом? — нейтральным тоном уточнил Овчаренко.

— Установим МОНки, долбанем граниками…

— И превратим технику в груду металлолома, — закончил за ротного Банников.

Бойков зло зыркнул на подчиненного, но возражать против такого вывода не стал, лишь засопел еще громче. Но зато подал свой голос куратор:

— Другие предложения?

— Кто-нибудь дайте, пожалуйста, карту, — попросил Банников. Первым на его просьбу отозвался Глазунов.

— Держи, — вынутая из разгрузки «сотка» куратора перекочевала в руки заместителя командира второй группы. Тот не спеша развернул ее и негромко изрек:

— Все правильно, я так и запомнил, — понимая, что сказанное ничего не объясняет, Банников принялся раскрывать ход своих мыслей: — Мы здесь, — коснувшись кончиком пальца точки на карте, он повел палец вдоль трассы, — предлагаю двигаться вот по этой тропе, параллельно дороги. До следующей деревни часа два ходу. Надеюсь, с ней нам повезет больше. К тому же трасса все время будет оставаться у нас на виду, и если внезапно появится какая-либо оказия, мы всегда сможем подкорректировать наши планы. Вот такое мое предложение.

— Другие мнения есть? — взяв на себя роль председательствующего, спросил куратор.

Все еще не отошедший от качки ротный буркнул что-то невнятное, Кошелев неопределенно пожал плечами, Овчаренко поправил висевший на плече автомат:

— Пошли, все равно ничего умнее не придумаем, — сказал он.

Глазунов протянул руку, забирая у Банникова карту, и подвел черту:

— Что ж, тогда выдвигаемся.

— Две минуты, — оповестил всех ротный.

Узенькая тропинка, виляя среди камней и росших повсюду акаций, вела все выше и выше к виднеющимся на горизонте горным вершинам, почти до самых пиков покрытых вечнозеленой растительностью. Не имевший своего места в боевом порядке Евгений Иннокентиевич, как бы случайно оказавшись рядом со старшим лейтенантом Кошелевым и завязав разговор, заметил:

— А заместитель у тебя не дурак.

— А с чего ему дураком быть? — Аркадий хмуро покосился на куратора.

— Да я в том смысле, что мужик он, похоже, сообразительный, умный. И давно он у тебя?

— Да это скорее я у него, — усмехнулся командир второй группы. — Петрович уже лет пятнадцать с этой группой гоняет. Две командировки в Чечню, тогда еще в качестве снайпера, затем еще несколько командировок на Кавказ, уже в должности заместителя командира группы. Ну и прочее, прочее. Он у нас сейчас самый опытный. Старпер. Раньше в роте все замкомгруппы старперы были, потом… — Кошелев на секунду умолк, — в общем, сейчас он один такой великовозрастный остался.

— Сколько ему?

— Сорок третий.

— Не хило. Слушай, а почему он у тебя налысо бреется?

— А это у него фишка такая, со срочки еще. Говорит: «стильно, модно, молодежно». Ребята смеются: «Петрович думает, что, если башка лысая, от нее пули рикошетить станут или на край, солнечный зайчик в глаза вражескому стрелку направит, тот и промахнется».

— Юмористы, — Глазунов улыбнулся, — а сам-то ты с ним как, на авторитет не давит?

— Нормально мы с ним. Иногда спорим, но по теме. Консенсус, во всяком случае, всегда находим. Если вы об этом.

— А как в бою?

— Говорят, молоток. Сам я необстрелянный, — виноватым тоном пояснил Кошелев. — А вы?

— Было дело, — не стал распространяться куратор. — А ваш ротный как?

— Он к нам из другой части прибыл. Поговаривают, нехило отличился. В крутой замес попал. Но где, когда, чем? Никто не знает.

— Понятно, тайна сия велика есть.

— Где-то так. Кичится он здорово, но о своих подвигах помалкивает. Ничего, в борозде поймем, — несколько переиначив пословицу, Кошелев незаметно вздохнул. Мелькнула мысль: «И с чего это я перед этим типом разоткровенничался?» Мелькнула и без следа растаяла — начался крутой подъем, и стало не до беседы.