Человек в прицеле - Александр Александрович Тамоников
— Если это он, — Сосновский хмуро крутил в руках кофейную чашку, — то я думаю, что его забрасывали к нам не один раз. И даже боюсь представить, сколько он мог причинить вреда.
— Поступим следующим образом, — сказал Платов. — Я организовал осторожное наблюдение за водителем этой санитарной машины, учитывая, что он может оказаться опытным агентом и слежку заметит легко. Вы же, Михаил Юрьевич, постарайтесь присмотреться к объекту. Важно понять, он это или нет. Возможно, в какой-то момент вам предстоит войти с ним в контакт, показаться ему, и мы проверим, узнал ли он вас и как поведет себя. Если запаникует, то будем брать.
— Есть еще один безболезненный вариант, — предложил Сосновский. — Турминов всегда был эстетом — родители привили ему вкус, дали хорошее домашнее образование, развили в нем определенный культурный кругозор. Я думаю, что в роли простого шофера санитарной машины он не станет демонстрировать свои знания, но проверить его эрудицию, его вкус можно. Есть в нашем ведомстве молодая женщина, обладающая познаниями в области культуры в такой же мере, в какой имеет и оперативную подготовку?
— Опасно, — качнул головой Платов. — Турминов, если это он, может почувствовать подставленного человека. Трудно будет подвести к нему женщину совершенно из другого образа жизни. Он всего лишь шофер, с ним в буфете Большого театра за рюмкой коньяка не познакомишься. Как и с ним в смотровой яме гаража трудно познакомиться женщине, работающей в картинной галерее или в Пушкинском музее. Но я подумаю.
После осторожно проведенной проверки выяснили, что человек, в котором Сосновский заподозрил Турминова, работал на санитарной машине в городской клинической больнице под именем Федора Архиповича Лопатина. Судя по записям военно-учетного стола, воевал. Призван был в поселке Талашкино Смоленской области. Но архив военкомата сгорел еще в начале войны. Был комиссован после тяжелого проникающего ранения в области грудной клетки. Работал санитаром и истопником в санитарном поезде. Отстал от поезда в Москве по болезни. После выздоровления был принят на работу в городскую клиническую больницу шофером санитарной машины…
Поднявшись на последний, четвертый, этаж жилого дома, Сосновский с биноклем наблюдал за двором клинической больницы, где водитель возился с мотором. Информация, которую ему передал Платов, выглядела правдоподобно, если только не подозревать в этом Лопатине врага. А вот если подозревать, то все выглядит уже в ином свете. Призван в первые дни войны из района, который быстро оказался под немецко-фашистской оккупацией. Часто так и получается, что не все архивы, не всю документацию удавалось вовремя эвакуировать, и тогда она просто уничтожалась, чтобы не попасть в руки врага. Ранение? Сосновский хорошо знал, что в абвере давно практиковали у своих агентов «послеоперационные шрамы» для имитации полученных тяжелых ранений. Лучший способ легализации. Шофер — почему такая низкая должность для внедрения ценного агента, который способен на большее? Причина проста — агент легально ездит по дорогам, часто бывает на людях, может общаться без ограничения с большим количеством людей, то есть поддерживать активную связь со своей агентурой. Конечно, вряд ли это сам резидент, у того положение посолиднее и легенда понадежнее. А этот… связник, помощник, отвечающий за какое-то направление работы резидентуры. Да на такой машине можно не только сведения передавать, а кое-что и посолидней, включая оружие, взрывчатку. Да хоть радиостанцию, запасные части к ней, свежие батарейки.
И все же Лопатин или Вадим Турминов? Сосновский снова поднес к глазам бинокль и вздрогнул: шофер, вытирая испачканные руки ветошью, стоял возле машины и вдруг повернул голову и посмотрел в сторону дома, в котором прятался Михаил. И вот теперь он его узнал! Да, именно так смотрел Вадим. Этот взгляд он видел несколько раз и в поле, когда Турминов сосредоточенно тянул за стропы купол парашюта после приземления, а Михаил его окликнул. А еще на стрельбище, когда Турминов держал в руке пистолет и инструктор разрешил открывать огонь. Вот так же серьезно и сосредоточенно он обернулся.
Значит, не погиб ты, Вадим! Сосновский опустил бинокль и отступил в сторону от окна. Черт его знает, а вдруг Турминов сейчас пробежит взглядом по окнам дома напротив и заметит движение у окна на четвертом этаже. Нет, бежать к Платову и с пеной у рта доказывать, что это Вадим Турминов, а не Федор Лопатин, Сосновский не собирался. Пусть свое слово скажет наружное наблюдение, пусть проверка документов, если она возможна в короткие сроки, тоже даст результат. Положительный или отрицательный. Ведь с уверенностью на сто процентов сказать, кто у машины сейчас стоит и вытирает руки, нельзя. Вообще-то, пару раз в жизни у Сосновского было такое, что он обознался. В одном случае принял человека за старого знакомого старика, которого не видел двадцать пять лет. Но это объяснимо. А в другом — когда ему встретилась женщина, очень похожая на другую, живущую в другой стране, но с похожей мимикой, похожим голосом, смехом. Разведчик Сосновский мог бы предположить все что угодно, но развеял сомнения один интересный факт. Эта другая была на голову выше его знакомой. Сомнения тут же отпали, но сходству Михаил удивлялся еще очень долго.
Когда Сосновский вечером вернулся на квартиру, где жила вся их группа, Шелестов сразу кивнул на стол и сказал:
— Миша, тебе записка от Платова.
Он жадно схватил сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и прочитал короткое сообщение:
«Машина Лопатина в важный день была в том районе».
Михаил с запиской в руке медленно опустился на стул. Выходит, именно эту санитарную машину местные мальчишки видели в тот день, когда в лесу опустился парашютист…
Когану повезло с третьего раза. На эту легковую машину в небольшой деревушке он обратил внимание сразу, с первого взгляда: забрызганная грязью вперемешку с талым подмерзшим снегом «эмка» имела абсолютно чистые передние и задние номера. Разница была так хорошо заметна, будто водитель поменял номера на машине уже после того, как добрался сюда по бездорожью, а перед выездом из леса сменил номера. Скорее всего, именно так и было. Грязные настоящие номера он прикрутит, когда выедет к шоссе.
Если они подъехали со стороны шоссе, значит, дальше пройдутся пешком: снег в деревушке не
