Письмо из прошлого - Алексей Викторович Селютин

Я так и вылупил зенки; она реально это предлагает?

— Да, мысль, видимо, неудачная, — Круглова сразу распознала степень моего охреневания. — Жаль, день теряем.

— Зачем вы вообще такого человека взяли с собой лес? — я всё ещё был под впечатлением от невероятного предложения.

— Потому что, — лаконично ответила Круглова. Ещё раз изучила взглядом моё лицо, но ничего добавлять не стала.

— Может, всё же стоит задуматься о том, чтобы отправить его в больницу? От ближайшей дороги мы в паре-тройке километров, наверное. Вытащим его, а там «ЗиЛы», бывает, ездят. Или попутка какая попадётся. Подсобят за невеликую сумму.

— А что, его травма настолько опасна?

— Нет, я ж сказал.

— Тогда пусть лежит. А завтра посмотрим.

— Хорошо. Скажите тогда своим подчинённым, пусть расчистят площадку вон там, левее тропинки. Поставим палатку, а потом я помогу парню перебраться.

— Я отправлю Захара тебе в помощь.

Круглова, вроде бы, наконец смирилась с мыслью, что сегодня у всех случится выходной. Она покинула меня, прошла мимо Гоши Щербеня, даже не наградив того взглядом, и принялась раздавать указания.

— Что она сказала? — испуганно спросил Гоша.

— Не дрейфь, сисадмин, — впервые я решил его поддержать, а не издеваться. — Заживёт, как на собаке… А что до твоего работодателя — она поняла и простила. Каждый может угодить в неприятную ситуацию.

— Она не мой работодатель, — тихо пробурчал Гоша. — Мой работодатель — порядочный человек. А эта… — исподтишка он наградил Круглову злым взглядом. — Короче — монстр.

— А зачем ты тогда за ней пошёл? — удивился я.

— Как будто у меня был выбор, — буркнул он. — Увольнение или возможная награда. Глупо было бы выбрать первое.

Я ничего не понял, конечно. Но теперь мог сказать с абсолютной уверенностью — эта дурацкая команда ни хрена-не-туристов мне совершенно не нравится.

* * *

Лагерь организовали быстро. В этот раз мне пришлось трудиться меньше всех. Палатки установили, костёр развели и даже Гошу доставили в медсанчасть, что называется, всем селом. Добрых слов для парня не нашлось лишь у Кругловой и Котта. Даже нарциссичный Илья сказал пару ласковых. А Ксюша — добрая душа — собственноручно принесла горячую кашу.

Но у костра, как я привык, опять не случилось доверительных разговоров. Командным духом, корпоративной сплочённостью и дружеской солидарностью даже не пахло. Мальчики и девочки тихо отобедали и разбрелись кто-куда. Ксения и Мария загорали на травке, Марат и Женя всю округу безрезультатно прошерстили, Артамонов нырнул в палатку на дневной сон, а Захар и Илья бродили в лесу каждый сам по себе.

Вечером Круглова с хахалем опять пошептались, и тот был отправлен обратно в общежитие. А Ксения вернулась в девчачью конуру. То ли по причине пережитого утром страха, то ли по причине того, что Круглова использует старшего Черкасова «чисто для спорта». И выгоняет, когда в нём нет необходимости.

Над странностями поведения в коллективе и отношений между Ильёй и Марией я поразмышлял немного, когда в очередной раз остался у костра в одиночестве.

Бедолага сисадмин тоже пролил немного света. Подтвердил мои ранние предположения, что отдыхом здесь и не пахнет. Вряд ли по собственной воле кто-то захочет подчиняться такой категоричной даме, как Круглова. И лишь мазохист посчитал бы такое подчинение отдыхом. То есть Гоша, как и остальные возможно, — подневольный работник. Он тут не расслабляется, а пашет… Непонятно только как.

Пашет так же Захар Котт. Совершенно очевидно, кто это такой и что из себя представляет.

Как и Артамонов, в принципе. Он — юрист. Присматривает, чтобы всё прошло в рамках закона, в рамках правил. А так же за тем, чтобы я выполнил свою часть сделки — то есть держал рот на замке.

Кто таков Илья, тоже, в принципе, понятно. Он не ноет, не гундит. Ведёт себя достойно, по-мужски. Следовательно, он — отчасти мышцы экспедиции, отчасти услада для тела главы экспедиции, отчасти родственник непонятно кого. Это я на Марата намекаю.

Ведь мне пока абсолютно непонятно кто такие эти двое. Двое, как я их про себя называл, тушканчиков. Держатся обособленно. Совершенно не контактируют ни с Гошей, ни с Коттом, ни с Артамоновым. А с Артамоновым у них, вроде, есть общие интересы — они увлекаются историей. Возможно, историей этого края. Но что-то я не видел ни одной жаркой дискуссии на историческую тему. Ни одной беседы. Эти люди однозначно обитают на разных полюсах.

Но самое главное, что мне было непонятно — зачем с собой брать девчонку? Чтобы шариковые ручки подавала? Она же совершенно неприспособленная. И по лесу бродит с таким видом, будто мечтает о ярких огнях московской дискотеки. Природа её совершенно не трогает. Поколение такое, что тут поделать.

В общем, завтра поставлю вопрос ребром. Надоели они мне. Если Гоша сможет продолжить поход, если мне удастся поставить его на ноги, расставлю все точки над «ё». Выясню, что происходит. И зачем происходит.

Часть 1. Глава 7

С Гошей всё же мне удалось справиться. Хоть он всё утро кряхтел, клялся и божился, что от боли всю ночь глаз не сомкнул, отогнать меня и не дать возможности осмотреть ногу, ему не позволили. Вновь был задействован командный ресурс, который быстро угомонил бедолагу сисадмина.

Отёк у кости немного спал. Немного синел, правда, но не выглядел опасно. Я осторожно щупал травмированное место, а Гоша, как и ожидалось, «охал» от каждого прикосновения. Но обмануть ему меня не удалось. Я вновь обмотал лодыжку эластичным бинтом, уверенно заявил, что через пару-тройку дней всё пройдёт, взял топор и пилу и пошёл мастерить костыль, пока остальные занимались приготовлением завтрака.

Когда я вернулся и похвастался своим творением, Гоша уже не возмущался. Он принял самодельный костыль с благодарностью, попробовал передвигаться и сказал, что в жизни не чувствовал себя лучше. Мне сразу стало очевидно, что пока я отсутствовал, с Георгием провели диалог профессионалы мотивационного ремесла. И что любые выражения эмоций, кроме радостных, чреваты.

Наверное, именно по этой причине, рассмотрев удовлетворённое лицо Кругловой, я решил горе-туристов сегодня долго не водить. Да, как и прежде, направление давали Марат и Женя. Но в этот раз я их часто корректировал. И через пару часов после выхода, увидев, что Гоша сражается с дискомфортом и болью, проявляя неприсущий ему доселе стоицизм, я вывел группу к поросшему тиной берегу реки Ловча. Тут же объявил привал, извлёк из рюкзака дорогую питьевую систему, присобачил фильтр, набрал воды из реки и повесил на ветку соседнего дерева, чтобы отфильтрованная