Операция спасения - Сергей Иванович Зверев
— На мотоцикле не хотите попробовать? — вдруг предложил Баум. — Есть мотоцикл, но только его давно не заводили, но раньше он ездил прилично. Говорят, этот мотоцикл участвовал в спортивных гонках в Познани и Варшаве. Он стоит у моего соседа в сарае, а сам сосед пропал. Я думаю, что он не обидится, если мы почтим его память таким хорошим делом для Польши. Кто-нибудь из вас, панове, умеет обращаться с такой техникой?
— Ну, завести-то мы его заведем, если двигатель в порядке и бензин есть, — ответил Лещенко. — Свечу почистить, компрессию проверить, зажигание выставить. А вот насчет ехать ночью по лесу… Не знаю, я не гонщик.
— Я могу, — лейтенант смущенно улыбнулся. — У меня друг был до училища, мы в одном дворе жили, и у его отца был мотоцикл. Ему в виде премии его вручили. Как сейчас помню: черный такой, блестящий. «Красная заря» на баке написано. Л-300, кажется, модель называется. В Ленинграде собирали до войны. Ну так вот, на нем я пробовал ездить. Ну как пробовал? Гонял, конечно, по проселкам, по лесу. По очереди мы с дружком носились, а потом вместе мыли у реки мотоцикл.
— Хорошо, — Романчук кивнул инженерам, — посмотрите машину. Сообразите там с Якобом Ароновичем, как проверить у нее двигатель, не привлекая внимания соседей. А мы с лейтенантом покрутимся около ресторана, покумекаем там на месте, как и что.
— Может, я с вами? — осторожно спросил Сорока.
— Нет, Олег Гаврилович, — покачал головой пограничник. — Ты лучше возьми вон Игорька моего и Зою, подготовьте оружие, почистите, смажьте.
В группе после крушения поезда теперь имелось три немецких автомата и два пистолета. С патронами пока было не очень хорошо. Пистолеты: вальтер имел две полные обоймы, а вот парабеллум только пять патронов. Но к трем немецким автоматам партизаны имели восемь полных магазинов. Для боя маловато, но для операции по захвату сейфа в ресторане хватит. Потому что в случае если придется принимать бой, то партизанам придется срочно уходить. С таким арсеналом долгого боя им не выдержать…
Мотоцикл, который показал старый провизор, оказался даже более мощной моделью, чем предполагал Канунников. Это был польский «Лех-500» с 500-кубовым двигателем, причем именно в спортивной версии — с крупным протектором на покрышках. Инженеры принялись осматривать двухколесную машину.
— Бензин есть, но маловато.
Держа мотоцикл за руль, Бурсак покачал его из стороны в сторону. Стало слышно, как в бензобаке плещется горючее. Лещенко снял провод и выкрутил свечи зажигания. Перочинным ножиком он тщательно очистил контакты, проверил зазор. Наконец инженеры приступили к запуску двигателя. Подкачав горючее в карбюратор, Сенька несколько раз толкнул ногой рычаг вниз. Мотор отреагировал, но, чихнув несколько раз, замолчал. Наконец после нескольких попыток удалось выставить зажигание, и мотор заработал уверенно, послушно реагируя на поворот ручки газа…
Романчук вернулся в подвал вечером, когда аптека была уже закрыта. Лиза встретила мужа, узнала, что все прошло хорошо, и поднялась в дом приготовить ужин. В маленьком подсобном помещении аптеки имелись керосиновая плитка, водопровод и раковина. Игорь, оставив оружие, которое он чистил вместе с Сорокой и Зоей, сразу же поднялся навстречу отцу и тихо заговорил, вытирая руки, испачканные в ружейном масле.
— Отец, я уже взрослый, ты знаешь, что я не трус!
— Знаю, сынок, — согласился капитан. — Знаю и горжусь. И рад, что мы с тобой вместе в такой трудный период жизни нашей семьи и нашей страны.
— Я тоже рад, отец, но я хочу пойти с вами, я хочу сражаться вместе и приносить пользу наравне с другими мужчинами.
— Послушай меня, сын. — Романчук взял Игоря за руку и усадил рядом с собой на лавку подальше от стола, туда, где их разговор никто не расслышит. — Послушай меня и пойми. Для меня нет ничего ценнее и важнее на свете, чем моя семья, вы мои близкие люди. И, конечно, Родина. И чтобы сражаться с врагом за свою Родину, мы должны спасти Свету. Я верю каждому члену нашего отряда, все смелые и надежные люди, но только тебе я верю больше других, только тебе доверяю больше. И только тебе я могу доверить жизнь твоей мамы. Я хочу, чтобы ты остался и охранял ее, чтобы ты сделал все, чтобы спасти маму, если ей будет угрожать смертельная опасность. И я знаю, что ты сделаешь все возможное и невозможное. А еще, сынок, я оставляю на тебя нашу рацию. Это единственная вещь, с помощью которой можно связаться с Родиной. Я очень боюсь оставлять вас, но я знаю: пока ты здесь, ничего плохого не случится. Ты поможешь мне?
— Хорошо, отец, — с видом солидного человека кивнул паренек. — Ты можешь на меня положиться. Я солдат, как и ты, и я знаю, что такое приказ командира. А мой командир — это ты.
— Я горжусь тобой, сынок.
— Папа, я поднимусь к маме наверх, помогу ей, — странным голосом вдруг сказал Игорь, но, помолчав, объяснил: — Ты не видишь, мама скрывает от тебя, но она часто стала плакать. Она выглядит очень сильной женщиной, она такой и была все это время, пока мы не попали сюда. А потом, когда фашисты схватили Свету, когда мы стали здесь искать возможность спасти ее, мама стала сдавать. Она в отчаянии и, наверное, уже не верит, что может чем-то помочь дочери и жива ли Света вообще. Мне кажется, маме стыдно, что все остались здесь, рискуют ради того, чтобы она увидела свою дочь, а могли бы и не рисковать своими жизнями.
— Мама сильная, ты зря начал сомневаться в ней, — вздохнув, ответил Романчук. — Плачет? Женщины так устроены, что им становится легче, если они поплачут. Они в чем-то сильнее даже нас, мужчин. А насчет остальных ты даже не думай. Каждый остался добровольно. Просто мы все мужчины и понимаем, что дело не в том, чья Светлана дочь, а в том, что каждый мужчина, когда враг приходит в его дом, сражается и защищает всех слабых одинаково, всех женщин, стариков и детей. Не было бы нас, и тот же самый наш лейтенант, инженеры, они бы так же помогали другой семье, другим людям, как помогают нам с тобой. Они этим доказывают, что мы одно целое, что можем друг на друга полагаться и дальше. И мы будем сражаться, что бы ни произошло. За нашу Советскую Родину. Иди, сынок, иди к маме, побудь с ней рядом. Ей это очень нужно…
— Игорь, это ты? — Елизавета обернулась, и ее глаза сразу стали веселыми, взгляд потеплел.
Но юноша догадался, что
