Вы не поверите! - Питер Чейни
Мои догадки подтверждаются: Родни действительно что-то накопал, и это стало кому-то известно. Нынешняя работенка все сильнее становится похожей на китайскую головоломку.
Над камином резная полка с бортиками для бумаг. Достаю оттуда несколько писем в конвертах. Все они адресованы Родни. Счет из химчистки. Письмо из какой-то библиотеки на улице Клиши. Еще несколько незначительных бумаг. Странно, что ребятишки, обыскивающие номер, не догадались сунуть сюда свои носы. Выгребаю содержимое, несу к письменному столу, включаю настольную лампу, сажусь и еще раз внимательно просматриваю. На обратной стороне одного конверта Родни написал три фразы, смысл которых мне совершенно непонятен:
Раньше семи. Тебе не разбавлять? И сколько?
Что же это может значить, если вообще что-то значит? Родни был не из тех, кто пишет разную чушь на обратных сторонах конвертов просто из желания скоротать время.
Этот конверт засовываю в карман, а все прочее тащу обратно. Понимаю: дальше искать бесполезно. Если что и было, те, кто меня опередил, забрали добычу себе.
Укладываю вещи Родни в чемодан, волоку его вниз и говорю хозяйке, что потом кого-нибудь пришлю за ним. Затем расплачиваюсь. Она спрашивает, вступит ли Америка в войну. Отвечаю, что пока не решил, но когда решу, обязательно ей напишу.
Тетка обзывает меня толстоголовым. В ответ я не очень изящно шучу, что если бы ее голова была единственной толстой частью тела, она бы чем-то походила на Мэй Уэст[14].
Пешком возвращаюсь в свой отель и все пытаюсь понять, ради чего Родни написал эту чертовщину на обороте конверта.
Можете побиться об заклад собственной жизнью: он сделал это не из желания хорошенько запомнить, поскольку память у него была как у слона. Значит, он оставил эти фразы в качестве послания кому-то, кто найдет конверт и поймет смысл написанного. Сколько я ни ломаю голову, это кажется полнейшей бессмыслицей. «Раньше семи. Тебе не разбавлять? И сколько?» Первая фраза указывает на время. Две других – вопросы, когда ты кого-то угощаешь выпивкой.
В отеле меня дожидается посыльный от Эруара. Он вручает пакет, где лежат те самые пятьдесят тысяч и записка:
Дорогой Лемми!
Мы без труда выяснили, откуда эти деньги. Сегодня они были взяты в филиале банка «Лионский кредит» на улице Анри Мартена. Счет принадлежит полковнику Сергею Нарокову. Деньги выдали по предъявлению чека за его подписью.
По-прежнему в вашем распоряжении.
Искренне ваш
Феликс Эруар
Одной загадкой меньше. Теперь понятно, куда мы движемся. Утром Джеральдина Перринер первым делом свиделась со своим ненаглядным и рассказала про меня. Я показался ей лопухом, которого можно подкупить, а потому ей нужны деньги. Нароков выписывает чек на пятьдесят тысяч франков. Вот только его ли это денежки или ранее он получил их от Джеральдины и положил на свой счет? Об этом я узнаю, лишь когда придет ответ из Вашингтона.
Как бы то ни было, Джеральдина и Серж должны серьезно доверять друг другу, если выделили на подкуп дурачка Хикори пятьдесят тысяч. И она играет по его правилам. Серж целиком подчинил Джеральдину своей воле. Меня это не особо удивляет. Я вам уже говорил: когда женщина по-настоящему влюбляется в мужчину, она готова сделать для него почти что угодно.
Поднимаюсь к себе в номер, наливаю приличную порцию ржаного виски и ложусь на кровать. Рука побаливает. Понимаю, что нельзя попусту растрачивать время, предаваясь размышлениям. Надо действовать дальше, а не застревать на месте. Однако пару минут подумать перед действиями не помешает.
Мне яснее ясного, что если и дальше играть роль мистера Сайруса Т. Хикори, нужно подчиниться сценарию Джеральдины: встретиться с Нароковым и свалить в Нью-Йорк. Иными словами, если я не раскрою часть карт, цыпочка заподозрит меня в нарушении сделки. А если ее охватят подозрения, то поделится ими со своим русским молодцом, и они, чего доброго, куда-нибудь умотают, оставив меня с носом. Значит, пора снимать маску. Думаю, получится.
Встаю. Едва успеваю надеть плащ, как звонит телефон. Дежурный администратор сообщает, что со мной желает поговорить полковник Сергей Нароков. Соглашаюсь принять звонок и жду. Через минуту в трубке раздается зычный мужской голос. Обычно так звучат сильные, добродушные и уравновешенные парни, которые любят спорт и следят за собой. Мысленно представляю, как этот красавец открывает рот и каждое слово, прежде чем прозвучать, катается у него на языке.
– Мистер Хикори? – уточняет он. – Прекрасно. Разрешите представиться: я полковник, граф Сергей Александрович Нароков. К вашим услугам!
Я почти слышу, как он щелкает каблуками.
Он извиняется за звонок, говоря, что хотел бы нанести мне визит, но никак не может, поскольку ему сейчас надо съездить в Отей[15], однако к вечеру он обязательно вернется.
– Полковник, думаю, вы уже знаете, зачем я приехал в Париж.
Он отвечает, что да и даже рад моему приезду. Серж признается, что его очень огорчает подозрительность Уиллиса Перринера – отца невесты. Больше всего ему хочется, чтобы я сумел рассеять все подозрения старика. Я так понимаю, мне поручено убедить мистера Перринера: дескать, все идет наилучшим образом, и брак его дочери с Нароковым явится благом для всех. Серж надеется, что они с Джеральдиной поженятся в самое ближайшее время.
Я выражаю такую же надежду, а сам думаю: Джеральдина наверняка уже сообщила женишку, что я получил от нее взятку и согласен играть по их правилам. Потому-то он не особо и беспокоится. А вся эта болтовня – лишь соблюдение приличий.
– Мистер Хикори, – продолжает Серж, – сегодня вечером я собираюсь устроить прием в вашу честь. Там вы сможете задать любые вопросы и получить представление и обо мне, и о моих помощниках. Думаю, проведете время с пользой. Будут очаровательные дамы, которые тоже с удовольствием познакомятся с вами.
Я отвечаю, что приглашение как нельзя кстати. Полковник Нароков просит меня подъехать к одиннадцати часам в кафе «Казак», расположенное близ знаменитой парижской площади Пигаль. Он уже снял там отдельный зал и заказал торжественный ужин. Словом, с нетерпением ждет встречи. Далее он выражает надежду, что для меня это не слишком поздно, и обещает вовремя вернуться из поездки в Отей.
В ответ говорю, что я пташка поздняя, еще раз благодарю за приглашение, и мы вешаем трубки.
Закуриваю и начинаю обдумывать услышанное. Допустим, все сказанное Сержем – правда. Тут врать ему незачем. Ему действительно надо поехать в Отей. Может, вместе с Джеральдиной. А если нет, он скорее выкроит время, чтобы еще до встречи со мной обсудить с ней дальнейшие действия.
Спускаюсь вниз и заказываю такси. Еду в «Дьедонн». Подхожу к стойке и спрашиваю у администратора, у себя ли сейчас мисс Перринер. Он хватается за телефонную трубку. Показываю ему полицейское удостоверение и говорю, что звонить не надо. Я лишь хочу знать, в номере она или нет. Оказывается, да. Несколько минут назад она звонила и заказывала чай. Говорю парню, что поднимусь к ней в номер, но прошу не предупреждать о моем появлении.
Еду в лифте на ее этаж, прохожу по коридору и останавливаюсь у двери номера Джеральдины. Прислушиваюсь: внутри слышны два женских голоса. Я улыбаюсь, поскольку второй голос мне тоже знаком. К Джеральдине забрела в гости Хуанелла. Распахиваю дверь и вхожу.
– Привет, мои очаровашечки! – говорю им. – Как дела?
Джеральдина и Хуанелла, сидящие за чайным столом, переглядываются. Рука Джеральдины, держащая заварочный чайник, застывает. Она настолько удивлена моему появлению, что едва не роняет посуду.
– Мистер Хикори! – восклицает она. – Рада вас видеть. Но почему вы не позвонили и не сообщили о желании меня навестить?
Бросаю шляпу на стул, закуриваю и улыбаюсь Джеральдине.
– А я и не хотел сообщать о своем появлении, – отвечаю ей. –
