История и миф - Юрий Викторович Андреев

Вообще говоря, любой источник, как бы мы его ни называли (историческим или неисторическим), уже содержит в себе определенную информацию о прошлом.

Ведь как только событие произошло, оно тут же стало прошлым, хотя бы и очень недалеким (записав мою последнюю фразу, вы тем самым внесли свой вклад в историю). Теперь мы не обрываем историю на том, что было когда-то давно, а доводим ее до наших дней. Отсюда, казалось бы, вытекает, что всякая информация о прошлом — это и есть историческая информация. Но это лишь на первый взгляд. Далеко не все источники, содержащие информацию о прошлом, могут быть признаны подлинно историческими источниками. Сюда не могут быть отнесены, например, окаменелости и другие источники, сообщающие нам о глубоком геологическом прошлом Земли, еще до начала человеческого рода. С другой стороны, огромная масса информации, которую оставляет после себя современная или сравнительно недавняя действительность, конечно, не может быть вся целиком автоматически зачислена в разряд исторических источников, поскольку сама эта информация далеко не равнозначна для исторической науки. История не может и не должна быть воспроизведением жизни во всей ее полноте и многоплановости. Повторить все события прошлого во всех деталях и подробностях даже мысленно невозможно и ненужно. Далеко не все события прошлого имели историческое значение, не все факты прошлого суть исторические факты, и соответственно не все источники, даже достоверно информирующие о прошлом, — исторические источники.

Если мы попробуем собрать всю частную переписку жителей Петербурга — Ленинграда хотя бы за последние сто — сто пятьдесят лет, историческая информация, которую удастся извлечь из этих писем, будет, конечно, ничтожна в сравнении с огромным количеством документов и теми усилиями, которые нам пришлось бы затратить на их обработку. Любопытный пример приводит Л. С. Клейн в своей книге «Археологические источники» (Л., 1978). В Бразилии богатый промышленник Долименте издает тиражом в 200 экземпляров еженедельник «Курьер Долименте». Каждый номер — это бюллетень о событиях жизни издателя за истекшую неделю: сообщается, скажем, что в пятницу у него болела голова, а в субботу к нему приехала тетка. Несмотря на все усилия издателя (журнал рассылается редакциям крупнейших газет мира), эти события вряд ли когда-нибудь войдут в историю. Не только сейчас, но и в будущем.

Исторический процесс слагается из множества массовых явлений, в которых реализуются основные законы и тенденции народных движений, экономического и культурного развития и т. д. Верно ухватить и понять эти явления можно лишь с помощью широкого обобщения, суммирования, усреднения и тому подобных научных операций. При этом многие частные подробности (отдельные события и их участники) неизбежно окажутся на периферии общей картины исторического процесса или даже за ее пределами. Если же мы попытаемся передвинуть эти мелкие детали в центр нашей картины, это может привести к ее существенным искажениям. Не так давно в газетах писали об одном японском солдате, который продолжал воевать в одиночку еще много лет после того, как окончилась Вторая мировая война. Но не этот любопытный пример человеческого одичания и утраты социальных связей, а разгром и капитуляции Японии в сентябре 1945 г. составляют настоящую веху в истории человечества.

Исторический процесс нельзя уподобить сплошному слитному потоку вроде потока воды или потоку стандартных изделий на конвейере. Каждое входящее в его состав явление независимо от того, считаем мы его массовым или, наоборот, единичным, — индивидуально и неповторимо в своей основе.

«В истории человечества, — писал Ф. Энгельс, — как только мы выходим за пределы первобытного состояния человечества, так называемого каменного века, повторение явлений составляет исключение, а не правило, и если где и происходят такие повторения, то это никогда не бывает при совершенно одинаковых обстоятельствах».

Предметом изучения в исторической науке обычно становятся явления следующих четырех категорий.

1. Влиятельные явления, т. е. те, которые оказывают заметное воздействие на весь ход истории, например такие события, как войны, революции, великие открытия, деяния великих людей.

2. Узловые явления. Ими могут быть даже мелкие или случайные эпизоды, занимающие определенное положение в цепи причинно связанных исторических событий. Если вынуть такой эпизод, вся цепь распадется. Примером может служить сараевский выстрел в истории Первой мировой войны или ближневосточный кризис ноября 1979 г. (захват иранскими студентами здания американского посольства).

3. Стереотипные явления (их называют также типичными, хотя и не очень точно). Они являются как бы представителями широких категорий массовых явлений, так как наиболее ярко и наглядно воплощают в себе все особенности данной категории или группы. Так, восстание Семеновского полка в 1821 г. может рассматриваться как стереотипное проявление того недовольства аракчеевским режимом, которым была охвачена в это время практически вся русская армия, хотя можно было бы найти также и другие примеры этого рода.

4. Ключевые явления. Это исключительные, крайние выражения важных тенденций общественного развития, которые именно благодаря своей исключительности резче и ярче передают их суть (эти явления довольно близко стоят к так называемым типичным образам в искусстве и литературе). Пусть из всей массы франкских воинов нашелся лишь один, который решился разрубить чашу, являющуюся объектом вожделений короля Хлодвига, и пусть лишь однажды король в отместку за этот поступок раскроил воину череп. Сам этот эпизод с Суассонской чашей (487 г.) является наиболее ярким и выпуклым свидетельством конфликта традиций военной демократии с зарождающейся монархией, конфликта, в котором перевес явно склоняется на сторону последней. Причем если даже этот эпизод недостоверен, то показательна сама легенда — она ведь тоже факт истории и свидетельствует о неких сдвигах в социальном сознании.

Используя эту схему как критерий сравнительной значимости исторических фактов, мы можем приступать к отбору источников. На практике, однако, всегда бывает трудно провести четкую грань, отделяющую источники, содержащие действительно ценную историческую информацию, от источников, которые такой информации не содержат. Ведь, во-первых, кроме прямой информации о тех или иных событиях или процессах почти из каждого источника можно извлечь и немало всякого рода косвенных сведений, связанных цепной многостепенной зависимостью. Но всегда очень трудно бывает сразу с ходу оценить значение косвенных сведений, вытекающих изданного источника.

Во-вторых, чем глубже мы забираемся в прошлое, тем все реже, беднее и скуднее становятся источники: время разрушает их, не считаясь с их ценностью. Поэтому нередко сообщения о фактах, как будто не столь уж и значительных, имеют тем не менее огромную ценность для современного историка. Пусть события, о которых сообщает наш источник, не были для своего времени ни влиятельными, ни узловыми, ни даже стереотипными, пусть они стояли далеко от магистральных путей исторического прогресса, но ведь зачастую горстка таких сообщений — это все, что осталось от истории целой эпохи, народа или цивилизации.