Лоулань - Ясуси Иноуэ
Когда жители Шуле узнали, что Бань Чао приказано возвращаться домой, они заявили, что выводить сейчас из страны ханьские войска – значит отдавать её на растерзание Гуйцы, а местный окружной военачальник покончил с собой на глазах у ханьского полководца.
Тем не менее Бань Чао и его отряд тронулись в путь и с трудом добрались до Юйтяня (Хотана), где их также встретили горькие стенания всех горожан, начиная с самого правителя и высшей знати царства. А некоторые из жителей Юйтяня буквально цеплялись за копыта коня Бань Чао, будучи не в силах расстаться с полководцем.
У дворца правителя Юйтяня Бань Чао встретил ещё одного ханьского посланника, который передал ему повторный приказ вернуться домой. Посол также сообщил, что освобождённый Гэн Гун вместе с войсками, направленными ему на помощь, в ближайшее время возвращается на родину.
Бань Чао вспомнился Гэн Гун – невысокий и худощавый, в отличие от него самого. Ему нравился этот молодой военачальник, выходец из знатного рода. «Да, продержаться год с лишним в осажденной крепости – для этого, конечно, нужно быть Гэн Гуном, – размышлял Бань Чао. – Если бы не подкрепление, то он бы так и умер голодной смертью… То есть даже смерть не заставила бы его уйти из этой иноземной крепости… Какие ужасы пережил тогда Гэн Гун – представить себе невозможно! Мне ли этого не знать! Но вместе с тем ясно, что вернуться на родину – это вовсе не главное желание Гэн Гуна…»
– Знаете, – вдруг сказал Бань Чао послу, – я, пожалуй, останусь здесь… Вы же видите, что люди из Юйтяня просто не пустят меня дальше на восток… Я возвращаюсь в Шуле. А вы, пожалуйста, передайте от меня Гэн Гуну низкий поклон.
Забрав жену, детей и десятка два солдат, Бань Чао действительно двинулся обратно в царство Шуле…
После долгого пути вдали, наконец, показались пожелтевшие тополя и ивы, окружавшие крепость Шуле. За рекой, протекавшей через город, поднималось огромное мутное облако жёлтой пыли. Бань Чао остановил коня и долго смотрел на землю, в которой будут лежать его кости…
После ухода Бань Чао из царства Шуле там сразу же начался бунт. Вернувшись, Бань Чао казнил шестьсот человек, вступивших в сношения с Гуйцы (Куча), и тем восстановил в стране мир и покой.
Оставаясь в Шуле, Бань Чао не вмешивался в дела управления царством. Он служил в должности военного советника у Чжуна, правителя страны, и на самом деле имел власть только над войском. А ещё Бань Чао души не чаял во властителе царства – молодом, красивом и бесстрашном Чжуне, великолепном наезднике и стрелке из лука. Чжун тоже прекрасно относился к Бань Чао и высоко ценил его достоинства…
На третьем году под девизом правления Цзянь-чу (78 г. н. э.) царство Гумо (Аксу) вступило в союз с Гуйцы, противником Шуле, и, таким образом, перешло в стан его врагов.
Бань Чао собрал под своим началом более десяти тысяч солдат из царств Шуле, Кангюй, Юйтянь, Юйми и двинулся с ними на север. Пройдя болотные топи, окружавшие реки Юйтянь и Тарим, он свернул в пустыню и неожиданно атаковал лагерь Гумо. Эта длительная экспедиция – только дорога в одну сторону заняла месяц – принесла Бань Чао семьсот отрубленных голов его врагов…
Вернувшись из дальнего похода, Бань Чао решил представить ханьскому двору свои соображения о политике «управления варварами посредством варваров».
«Покорнейше прошу вас по примеру августейших предков ваших продолжить освоение западных земель, то есть на севере атаковать сюнну, а на западе – посылать послов в чуждые пределы. Шаньшань и Юйтянь уже сейчас склоняются к империи. Юйми, Шачэ, Шуле, Большое Юэчжи, Усунь и Кангюй также желают вернуться… Имея это в виду, можно с их помощью разбить Гуйцы и обеспечить беспрепятственное движение по трактам, ведущим в Хань. Приобрести Гуйцы – значит в сотню раз против нынешнего уменьшить число тех, кто сеет беспорядки в Западном крае».
Так начиналась пространная докладная записка на высочайшее имя, в которой Бань Чао предлагал целый план действий по захвату Гуйцы. Когда-то сын прежнего правителя Гуйцы, Байба, был отправлен в Хань в качестве заложника. Теперь, согласно Бань Чао, нужно было объявить Байба новым властителем Гуйцы, придать ему войско и с его помощью нанести удар по непокорному царству.
В своём рапорте Бань Чао отметил и ещё одно обстоятельство, важное для покорения Гуйцы: поля и нивы Шачэ и Шуле располагались на исключительно плодородных почвах и вполне могли обеспечить провиантом ханьские экспедиционные войска…
Таким образом, Бань Чао предлагал использовать в дальнем зарубежном походе не только военную силу варваров, но и их продовольственные ресурсы…
Но с кем передать докладную записку? Бань Чао долго выбирал посланника из числа своих соратников, вместе с которыми он провёл немало лет в Западном крае…
Один из них – его звали Чжао – сам вызвался выполнить эту миссию. Все эти годы Чжао служил Бань Чао верой и правдой и всегда был готов жизнь отдать за своего командира. А ещё в Чжао поражала стремительность и четкость, с которыми он отдавал команды солдатам. Так что у Бань Чао просто не было лучшего кандидата на важную роль посланника, готового отправиться на родину, за десять с лишним тысяч ли… Но, поразмыслив, Бань Чао всё же выбрал для этой цели другого человека.
– Но почему?! Почему вы не поручили это важное дело мне? – удивился Чжао.
– Видишь ли, – отвечал ему Бань Чао, – я никак не могу предугадать, согласятся ли при дворе с моими предложениями: слишком мало там тех, кто осведомлен о делах Западного края. Сто против одного, что ничего не получится. Так зачем же мне ради этого отрезать свою собственную ногу? – Иными словами, Бань Чао не хотелось расставаться со своим самым преданным соратником по зарубежью, человеком, которому он доверял больше других…
Впрочем, вопреки опасениям Бань Чао, ханьский двор принял его записку благосклонно. Император Чжан-ди своим указом присвоил Сюй Ганю ранг цзясыма, исполняющего обязанности начальника военного приказа, придал ему тысячу «добровольцев», отобранных по всей стране из числа преступников, и направил их в Западный край на помощь Бань Чао.
Отряд Сюй Ганя добрался до Шуле как раз в тот момент, когда положение Бань Чао перед лицом внешних и внутренних
