Сесилия - Фанни Берни

Тем временем Дьявол, безуспешно пробираясь к Сесилии, наткнулся на Арлекина, которого только что вытащили из-под обломков. Не в силах противиться искушению, лукавый дал выход гневу и ударил Арлекина его же деревянным мечом. Бедный Арлекин и так страдал от порезов и синяков, но нечистый колошматил его до тех пор, пока в комнату не принесли свечи. Тогда, чтобы сыграть свою роль до конца, Дьявол умело исполнил несколько трюков, а затем сорвался с места, бросился вниз по лестнице и вскочил в наемный портшез, который отвез его в тайное место, где он смог переодеться. Наконец он вернулся домой, горько сожалея о своей затее.

Принесли свечи, и глазам присутствующих предстал ужасный разгром, учиненный Арлекином. Бедняга позабыл про ссадины и синяки и спешно удрал из дому. Правда, беспокоился он напрасно: мистер Харрел с супругой не думали о расходах.

Комнаты стали пустеть, но среди припозднившихся гостей Сесилия заметила Дон Кихота. Беседуя с Белым домино, она принялась хвалить рыцаря за удачно сыгранную роль, и вдруг Дон Кихот, желая выпить лимонаду, снял маску, под которой скрывался не кто иной, как мистер Белфилд! Пораженная Сесилия повернулась к Белому домино. Он уловил ее удивление, но, не догадываясь о его причинах, с улыбкой сказал:

– Наверно, вам кажется, что я никогда не уйду. Вы правы, но что я могу поделать? Я вовсе не ощущаю усталости, напротив: чем дальше, тем меньше мне хочется уходить. Я смотрю на вас, говорю с вами и жду, когда мне это надоест, но нет! Все же надо идти. Если мне повезет – я снова вас увижу, если буду благоразумен – мы больше не встретимся!

И он ушел вместе с последними засидевшимися гостями, оставив Сесилию восхищаться его поведением и гадать, отчего он так хорошо знаком с ее делами. Девушка строила разнообразные предположения, пока не уснула. Ее занимали странные домогательства Дьявола, но пуще того интриговала поразительная осведомленность Белого домино.

Глава IV. Скандал

На следующее утро за завтраком Сесилии доложили, что с ней желает поговорить какой-то джентльмен. Сесилия была немало удивлена, когда оказалось, что это тот самый старик, странные речи которого так поразили ее в доме мистера Монктона и на репетиции «Артаксеркса». Он с суровым видом быстро подошел к девушке.

– Вы богаты и поэтому ведете никчемную жизнь? А знаете ли вы, как применить свои богатства должным образом, чтобы иметь чистую совесть и спокойный сон?

– Наверно, не так хорошо, как следовало бы, но очень хочу узнать получше.

– Что ж, самое время, пока вы молоды, неопытны и не ведаете, как бездушны власть и богатство. Вчера вы наблюдали за сумасбродствами роскоши, а сегодня приглядитесь к мукам, вызываемым болезнями и нищетой, и научитесь сострадать им.

И старик вложил ей в руку некий документ, где в красках рассказывалось, до чего довели одно бедное семейство разные несчастья – болезни и прочие горести.

Сесилия торопливо пробежала глазами бумагу, вынула кошелек и предложила ему три гинеи со словами:

– Если этого недостаточно, сэр, скажите, сколько нужно.

– Так у тебя есть сердце? – с чувством воскликнул он. – И богатство пока не лишило твою душу ее природной доброты? Я возьму лишь часть твоего щедрого вклада, это вдвое больше того, что я ожидал (и он забрал одну гинею). Я не заставлю твое милосердие разорять тебя.

Старик собрался уходить, но Сесилия остановила его:

– Нет, возьмите все! Я богата, но не обременена семейством, обладаю большими возможностями, но сама ни в чем не нуждаюсь. К кому еще им обращаться, как не ко мне?

– Верно, – ответил он, – и столь же мудро. Так делись же, пока тебе приказывает сердце, завоевывай расположение небес и бедного люда.

С этими словами странный незнакомец удалился.

– Ах, дорогая, – воскликнула миссис Харрел, – что заставило тебя дать ему так много? Разве ты не видишь, что он безумен?

– Не знаю, кто он, но эта своеобразная личность производит глубокое впечатление.

Вошел мистер Харрел, и супруга обо всем рассказала ему.

– Какой скандал! – заявил он. – Мисс Беверли, вам следует быть осмотрительней, а то разоритесь в два счета.

– Могу сказать вам то же самое, – улыбнулась Сесилия.

– Вы ошибаетесь. Повседневные расходы – это одно, а вымогательство – совсем другое.

– Действительно, другое. Только вот не знаю, что лучше.

Мистер Харрел промолчал. Сесилия же решила твердо придерживаться недавно принятого плана и надеялась под руководством своего нового эксцентричного наставника усерднее заниматься благотворительностью, а для начала побольше узнать о бедности.

Недостатка в тех, кому можно помочь, не было. Слух о щедрости мисс Беверли распространился быстро, и многие не преминули убедиться в его справедливости. Так, в делах милосердия, пролетела неделя. Затем Сесилия постепенно перестала гордиться собой и своим планом. Хотя суета в доме Харрелов утомляла ее, затворничество скоро ей прискучило, и она затосковала по радостям дружбы. Бесконечная череда развлечений не оставляла места для частных встреч и дружеских бесед.

Сесилия поняла, что, стремясь изменить свою жизнь, совершила ошибку: намеренно избегая общества, она впала в уныние. Надо было изменить свой план и, сочетая развлечения с благотворительностью, попытаться достичь золотой середины. Поэтому девушка высказала желание отправиться вместе с миссис Харрел в оперу. В ближайшую субботу подруги, захватив с собой миссис Мирс, в сопровождении мистера Арнота отправились на Хеймаркет. Они припозднились: представление уже началось, и толпа запрудила все фойе. Рядом очутилась мисс Лароль. Взяв Сесилию под руку, она воскликнула:

– Господи, до чего я рада вас видеть! Сегодня дают лучшую оперу сезона. И людей полно, яблоку негде упасть! В кофейне давка. Какая прелесть, не правда ли?

Эти слова очень обрадовали миссис Харрел. Она, не раздумывая, завернула в кофейню. Здесь перед Сесилией явилось скорее блестящее общество, устроившее званый вечер в театре, чем разнородное собрание людей, пришедших послушать оперу и случайно оказавшихся вместе.

– Взгляните-ка, где устроился мистер Медоуз! – воскликнула мисс Лароль. – Занял лучшее место и заслоняет огонь! Он, знаете ли, всегда так. И никогда не уступит места, даже тому, кто падает от усталости.

– Я ожидала от него большей галантности, – сказала Сесилия, присматриваясь к мистеру Медоузу, – ведь одет он безукоризненно и элегантно.

– О да, – ответила мисс Лароль, – это самопервейший щеголь в свете. Знаете, случится чудо, если удастся с ним поговорить. Мы все страшно сердимся, когда он не обращает на нас внимания. Вы разве не знаете, что он ennuyé [15]?

– По крайней мере, я знаю, что скоро сама заскучаю с ним.

– О, да