Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

— Этот мотоцикл я, честно говоря, для него и покупал, но ему, конечно, не сказал. Пусть возится с ним, надоест — машину какую завалящую куплю. А мотоцикл нам с Артаком пригодится.

— Лодку будете делать из коляски?

— Думаем собрать автомобиль с двигателем на батарейках.

— Верно, тогда и мотоцикл понадобится, чтобы сдвинуть его с места.

— Ты прав. Поначалу нам будет нужен его мотор, чтобы подниматься по косогору.

— А вообще напрасно все это. Над такими двигателями работают люди и поумнее нас с тобой.

Николай остановился и сердито взглянул на меня:

— Нет, дорогой, не работают. Наш аккумулятор заряжаться будет от ветра, ясно? Даже колеса... А крыша кузова будет снабжать нас солнечной энергией, и... как бы это тебя ни удивляло, она послужит гори-зон-таль-ным парусом.

Я словно снова очутился на уроке Арамяна.

— Когда начинаете?

— Как только состыкуемся забоями.

Мы зашли в здание управления, поднялись на второй этаж. Секретарша начальника, видно догадавшись о цели нашего прихода, сказала:

— Ваш товарищ уже в кабинете. Только сейчас вошел.

Из кабинета доносился сердитый голос начальника. Николай приоткрыл дверь, и мы отчетливо услышали разговор:

— Ты что, хочешь, чтобы я остановил забои? Нет, брат, не выйдет. Зине вот разрешаю, Коле нет. Каладзе может ехать, Давид — нет. Кто это там дверь открыл?

Коля слегка притворил дверь и вновь тихонько потянул за ручку.

— Понимаете, Николай мне кум.

— Тоже нашел себе кума! Да какой из него кум? Ступай найди себе кума поприличней.

— Без Николая свадьбе не бывать. А Давид мой брат.

— Все вы тут, понимаешь, друг другу кумы да братья.

Николай резко открыл дверь, вошел в кабинет и быстро подошел к столу начальника.

— Либо вы дадите разрешение ехать на свадьбу, либо я перехожу в третий забой. Мы это решили с Давидом Папаяном только что.

— Не дам. Идите.

— Сейчас принесу заявление.

Николай пошел к выходу. Но не успел он выйти, начальник воскликнул:

— Вернись! И ты тоже входи, Давид, — добавил он, увидев меня в двери.

Недовольно качая головой, он поставил резолюцию на заявлении.

— В день свадьбы тридцать мест оставите за нами. Имейте в виду, мы приедем только на ночь.

Нас как ветром сдуло. В дверях мы вновь услышали голос начальника:

— Оставьте дверь открытой.

Второго ноября в поселке горнопроходчиков забили тревогу. В ущелье Арпы горит можжевеловый лес. Эти вечнозеленые редкие деревья могли вспыхнуть как солома даже от самого незначительного огня. Пламя охватывало сразу все дерево, и за считанные минуты оно чернело. Там, где сгорел можжевельник, для восстановления леса требуются десятилетия. Пожар распространился примерно на двадцать гектаров, и огонь грозил полностью уничтожить густые заросли деревьев в ущелье реки Арпы и, пробежав по сухой осенней траве, перекинуться на росшие в отдалении деревья.

Когда мы добрались до места, небольшой отряд лесников мужественно боролся с огнем. Одна за другой подъехали наши машины. С разных участков дороги они сворачивали к реке, притормаживали прямо у берега. Туннельщики, вооруженные кирками и лопатами, выпрыгивали из машин прямо в реку, переходили ее вброд и спешили на помощь. Подходили колхозники, рабочие, служащие. Уже со всех сторон лес был окружен спасательными отрядами. Борьба продолжалась до позднего вечера, и только на закате люди медленно и устало спустились к Арпе. Лес погиб, лишь черные обугленные стволы напоминали о прекрасном можжевельнике.

Недалеко от меня под одним из опаленных деревьев сидел Артак. Лицо почернело, одежда висела клочьями.

Прислонив голову к стволу и закрыв глаза, он размышлял о чем-то своем, а может, спал. К нему подошел лейтенант милиции и без сил опустился рядом, рукавом вытирая потный лоб.

— Завтра снова пойдешь на рыбалку. Возьмешь только Николая.

— Куда ехать?

— На водохранилище.

— Может, в другое место?

— Нет, только на водохранилище.

— Вода же холодная.

— В воду заходить не надо. Рыбы вам дадут. Накиньте сети на кусты, чтобы издали было видно.

— Хорошо.

Лейтенант поднялся:

— Ну, пошли. Кажется, нас зовут.

Я ничего не понял из этого загадочного разговора. С дороги нетерпеливо сигналили «КрАЗы», торопили горняков. Мы молча зашагали к реке. Вдруг лейтенант остановился. Прямо у его ног был разложен костер, в котором еще оставалась куча сгоревших веток. Он поднял руку, сделав нам знак не подходить.

— Никак браконьера застукал?

— Похоже на то. Осторожно, постарайтесь ни на что не наступать. — Он внимательно рассмотрел угли, рыбьи кости, раскиданные вокруг, и заключил: — Огонь развели на рассвете. Вы ступайте, ребята, я еще здесь побуду.

Наконец подсчеты показали, что до сбойки остается тридцать метров. Маркшейдер не выходил из забоя. Стоило бурильщикам прекратить работу, как он, приложив ухо к стене, напряженно вслушивался, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук из второго забоя. И порой ему казалось, что он слышит треск перфораторов.

— Ребята, ну-ка послушайте... Молотки... Правда, слышно?

— Нет, не слышно.

Маркшейдер задумчиво отходил в сторону, садился на камень, часами дожидался нового взрыва.

«Еще два метра прошли. Сейчас должно быть слышно».

По распоряжению начальника управления бригады расформировали. Николай, Артак и я теперь все время вместе. Когда выпадает возможность отдохнуть, отходим в сторонку, устраиваемся на воздуховоде, разговариваем о дальнейших наших планах. Татевик станет крупным специалистом по экономической географии, будет заниматься изучением сегодняшних требований государства к ученым, изобретателям. Николая уговариваем подать заявление на заочное отделение физического факультета Московского университета. Моя специальность инженера-горнохимика полностью отвечает нашим запросам. Артаку суждено изменить свой выбор. Мы предлагаем ему учиться на факультете кибернетики. Сона с Зиной у нас тоже не бездельничают. Зину отправляем в Ленинград поступать на заочное отделение физико-химического факультета. Сона после окончания института должна оставаться в политехническом, наладить нашу связь с лабораториями. Мы с Артаком параллельно с учебой должны изучать научно-техническую литературу, чтобы получать научную информацию по всем направлениям.

— Мы что, так и будем ходить словно пришитые друг к другу?

— Да, мы всегда должны быть вместе, — подтверждает Артак.

В третьем забое температура нарастает с каждым днем, загазованность превышает норму. Твердые породы постепенно уступают глинозему, и кое-где появляются темно-коричневые грязевые скопления. Подтверждается, что забой проходит через подземную трещину. Тяжелое оборудование оттащили, так как каждый день черная масса может обернуться жидким потоком и громадное горячее чудище медленно поглотит дело наших рук. Бурильщики продвигаются вперед по сантиметрам, а до сбойки у нас осталось восемнадцать