Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян
— Но почему ты шла к забою?
— Фонарь у меня погас, я осталась в темноте, повертелась туда-сюда, может, кто покажется, и, видно, пошла в обратную сторону, к забою.
Нона ослабела и уже совсем не могла идти. Когда я на руках вынес ее из туннеля, уже светало.
На узкой площади поселка, затерявшейся среди домов, собралось человек десять — пятнадцать, с любопытством разглядывая видавший виды мотоцикл. Хозяин машины, пожилой горняк, с жаром перечислял достоинства своего товара.
— Двенадцать лет был мне что брат родной. Ну а теперь годы мои не позволяют водить мотоцикл.
О том, что мотоцикл постарел вместе с ним, он, разумеется, не говорил. И, заметив, что Сухомина заинтересовала его машина, продолжал:
— А вот для молодого человека такая машина даже лучше автомобиля. Дешево, гараж не требуется, бензина мало уходит. Шумит, правда, соседи жалуются, но это не беда. Если обращать внимание на их брань, то и радио не сможешь включить. — Он широко развернул платок, вытер пот со лба и снова торопливо заговорил, чтобы его вдруг не прервали: — Хочешь на охоту — пожалуйста, хочешь — к реке спустись, хочешь — поезжай в лес.
Артак с Николаем его не слушали. Они внимательно разглядывали мотоцикл и вели непонятный разговор:
— Бак бензина можешь оставить хозяину... Ось выдержит. Руль и крылья тоже можно выкинуть.
— Тут выкидывать много чего придется. А не испытать ли нам разок?
— Ты справишься?
— У меня еще со школы права.
— Ух ты! И где ты такую школу нашел? Садись же, чего встал!
Сухомин взял у хозяина ключ, осторожно повернул его и с силой нажал на педаль. Мотор фыркнул, затарахтел. Собравшиеся отступили. Мотоцикл сорвался с места и понесся к шоссе. Кто-то предположил, что машина сейчас врежется в женщин, идущих по дороге, и женщины с визгом бросились врассыпную. Но, надо признаться, это было совершенно излишне. Сухомин сбавил скорость и, постепенно овладев машиной, окончательно подчинил ее себе. Собравшиеся перевели дух. Сухомин сделал круг, вернулся.
— Послушай, сколько просишь за этот твой хлам? — сойдя с машины, спросил он.
— Хлам не хлам, а меньше чем за триста не отдам.
— Сто пятьдесят — красная цена, — вмешался в разговор Артак.
— Можно подумать, я осла продаю, — возмутился владелец мотоцикла, но по всему было видно, что он ничего не имел против предложенной суммы.
Наконец сторговались. Пока Сухомин считал деньги, дядя Вася осмотрел, ощупал мотоцикл, потом высказал свое мнение:
— Надо только руку приложить, и машина будет что надо.
По случаю покупки Сухомин предложил мне быть его гостем. Я с радостью согласился. Они с Артаком зашли в магазин и быстро вернулись с продуктами. Немного погодя мы уже были у Сухомина. Зина засуетилась на кухне, но Артак остановил ее:
— Погоди, Зиночка, у нас еще дело есть.
Николай кинул на стол листы ватмана и чертежные карандаши. Артак с удивительной быстротой начертил схему мотоцикла и, добавив непонятные мне черточки, сказал:
— Коля, поздравляю, получается. Только будет вернее сначала использовать колеса от велосипеда.
— Угу, — согласился Николай. — Третье нужно.
— Ты купи для дяди Васи новый велосипед, а я колесо стяну.
Я только в тот день понял, что дружба между Артаком и Николаем намного глубже, чем кажется, так как их связывает еще и общее дело. Разделить их невозможно.
— Это и есть ваша бурильная машина? — сразу же сообразил я. — Так это ж скорее тележка.
— Тележка, — подтвердил Николай.
Артак глубоко вздохнул:
— С бурильной установкой покончено. На сегодняшний день лучшими считаются советские и шведские машины. Но, как видишь, в наших условиях они неприменимы. — Артак прямо посмотрел мне в глаза. — А хочешь правду? На мои взгляд, все современные бурильные методы малопродуктивны. — Он взял лезвие, провел острием по бумаге. — Смотри, достаточно разреза в ноль целых одну десятую миллиметра, чтобы мы рассекли любое твердое тело. Между тем, чтобы получить готовый туннель, мы дырявим и кромсаем всю поверхность. Наконец, то, каким должен быть перфоратор завтрашнего дня, инженеру определить трудно. Эту задачу должны решать физики и химики. Во-первых, надо точно знать, на какой энергетической основе будет работать машина.
— Какую же энергию предлагаете вы?
— Такую, от которой возникает секущий лучевой поток.
— Ты имеешь в виду лазер?
— Отчего же только лазер? Такой сильный луч можно получить и другими путями. Но, оказывается, это сейчас не нашего ума дело, — заключил Артак, достал из кармана конверт, вынул письмо и протянул мне: — Прочти вот эти строки.
«Я поговорила с профессором Макарченко, он мне сказал: сейчас в Армении растет могучее поколение физиков и химиков. Думаю, нет необходимости ехать в Ленинград».
Артак взял у меня письмо, сложил и засунул в карман.
— А ты хочешь учиться на физико-математическом факультете?
— Нет, на физико-химическом. Решено.
Склонившись над чертежом, Николай увлеченно чертил.
В этот момент Зина позвала нас с балкона:
— Ребята, смотрите-ка, там друг друга колотят!
Мы подбежали к ней.
Карапет схватил за ворот одного из членов стройкома, который проверял в магазине весы, и тащил его на улицу.
— Что ты лезешь, куда не просят?! Тебе кто разрешил? — орал Карапет.
— Карапет, не трогай его! — Змрухт пыталась разнять их, со страхом думая, что вот-вот приедет милиция.
Мы бросились вниз. Народу собралось довольно много, большей частью женщины. Завидев нас, они наперебой стали жаловаться, что продавцы постоянно их обвешивают. Артак подошел к Карапету, резко взял его за локоть и втолкнул в магазин:
— Иди, иди, разбойник. Коля, за мной! Давид, никого не выпускай из магазина.
Громадного Карапета швырнуло из «объятий» Артака в угол.
— Вот там и сиди. А встанешь, встрянешь в разговор, пеняй на себя.
Змрухт попыталась защитить мужа:
— Да вы кто такие? Посмотри на них! А ну-ка мотай отсюда!
— Чтоб я не слышал тебя, — зло посмотрев на нее, сказал Николай.
Змрухт притихла, отошла в сторону. Представитель стройкома поправил галстук, еще раз проверил весы, затем начал взвешивать уже проданный картофель. Кто-то из собравшихся тут же достал ручку и бумагу и стал записывать, сколько картофеля было продано и сколько денег заплатили покупатели. Результат был ошеломляющим. Вдруг Змрухт кинулась к прилавку,
