Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

— Сона, я еще не видел, чтобы тикин Сатеник провожала мужа со слезами на глазах.

— После плачет, — уже зарыдала Сона.

С улицы донесся знакомый сигнал автомобиля.

— Папа приехал! Ну вот! Видишь, как здорово! Вытри глаза.

Лицо Багратяна выражало радость, которую он всегда испытывал при встрече с родными. В сердце этого беспокойного человека жила любовь к жене и дочери. Он знал, что воскресным днем я еду на строительство, и прибыл рано утром.

— Ну вот и хорошо...

Вскоре мои родители ушли на ферму. Мы вчетвером завтракали и одновременно решали, как провести те несколько часов, которые были в нашем распоряжении.

— Решим по дороге в Арпинское ущелье, — предложил Багратян.

— Согласны! — почти одновременно воскликнули я и Сона, представив себе красоту ущелья, по которому протекает река Арпа.

Спустя некоторое время мы уже были в дороге. Проезжали мимо механического парка совхоза. Там стояла черная «Волга». Чуть поодаль мы увидели Арамяна и управляющего сельхозстройтрестом. Судя по их жестикуляции, они спорили.

— Как вы думаете, не взять ли Арамяна с собой? — убавляя ход машины, спросил Багратян. — С ним веселей.

— Конечно же пригласим, — живо откликнулась тикин Сатеник.

Багратян свернул к площади и остановился на некотором расстоянии от черной «Волги». Мотор заглох, и донесся голос управляющего:

— Вы отличаете проектное учреждение от строительной организации?

— Отличаю, как сибирского кота от пепельницы. Главное здесь...

Управляющий, круглолицый человек с таким же круглым животом, сердито вытер платком лоб.

— Может, не стоит мешкать? — спросил Багратян.

— По-моему, самое время позвать его, — выразила мнение тикин Сатеник.

Багратян протянул руку и открыл дверцу машины с моей стороны:

— Ступай, Давид, позови учителя.

Я подошел, но не посмел прервать разговор. Уж кому-кому, а мне хорошо было известно, каков Арамян, возбужденно говоривший с собеседником.

— Все, что происходит вокруг меня, происходит со мной, — говорил Арамян. — Все, что является государственной собственностью, — мое. Даже если на далекой Камчатке выходит из строя ценное оборудование и я могу быть полезен, я должен спешить туда.

— Я рад, умница моя, рад, — последовали подбадривания управляющего. — Но сейчас у меня нет денег. Одни только голые руки.

— Голых рук не бывает, есть только голые мысли.

— Ну так я тебе дам мыльный порошок, пускай пузыри, может, из них навес образуется.

— Давид, ты видишь телефонные провода, идущие к старому селу?

— Вижу.

— Сними их. Даю тебе также и водопровод старого села, достань трубы. Сооруди из них навес для этих машин.

В тот день я отвечал Арамяну свой последний урок. Тотчас же перекинул я мысленно над стоянкой три трубчатых свода, покрыл сеткой из проводов и поверх нее накинул полиэтиленовую пленку. Это было одним из самых примитивных строений нашей фантазии. Строили мы их для «временных» и «скорых» служб.

Арамян зажегся:

— Найди еще один вариант. Возведи строение более крепкое, более надежное.

Управляющий махнул рукой и быстро отошел, проворчав:

— Мне не советы нужны. Мне нужны деньги.

— Деньги, деньги... всем денег дай, — бросил ему вслед Арамян.

Услышал или не услышал управляющий последние слова, не знаю. Дверца черной «Волги» хлопнула, и заурчал мотор.

Багратян подошел к Арамяну и взял его под руку:

— При пустом кошельке не найдешь общего языка с управляющим. Поехали лучше с нами.

Арамян сначала стал отказываться, видимо чувствуя себя неловко. В разговор вступила тикин Сатеник:

— Вы же нам все равно что родной человек, и ваше общество было бы нам очень приятно. Конечно, если вы располагаете временем...

Сев рядом с Багратяном, Арамян долго не мог успокоиться.

— Как только в Стройбанке убывают средства, всякая работа заканчивается, все умывают руки. А ты не в состоянии отрубить эти руки, ведь и твои они, больно. Я на место этого самодовольного начальника посадил бы двадцатидвухлетнего молодого человека со светлой головой.

Прекрасный вид реки Арпы живет в моей душе как любимая песня, родной голос, слово, имя. Много раз мне приходилось проезжать по этому сказочному ущелью, но ни один из дней не дарил мне столько чувств, как тот, когда Багратяны и мой любимый учитель провожали меня на строительство. Я ехал на временную работу, не зная, что раз и навсегда связываю свою жизнь со строительством туннелей и это только начало — прекрасное и незабываемое.

Багратян лег на берегу прямо на траву, в плавках, с белым носовым платком на голове. Арамян постеснялся снять даже рубашку и сел напротив Багратяна. Стали играть в шахматы. Тикин Сатеник сидела на камне, опустив ноги в воду, и предавалась воспоминаниям. Я и Сона долго бродили по ближайшим лесочкам. Затем спустились к реке. Послышались оживленные молодые голоса, и мы увидели нескольких парней. Один из них со спины показался мне знакомым. Высокий, с коротко остриженными кудрявыми волосами, с непомерно широкими плечами, он сильно выделялся среди всей группы. Одет он был в темно-зеленую полотняную рубашку и полотняные брюки. Подвернув брюки выше колен, он стоял в воде, медленно подтягивая к себе рыбацкую сеть.

Артак... Артак Кароян!

— Артак!

Он оглянулся, увидел меня, помахал рукой:

— Папаян! Салют! Сейчас посмотрим, что на твое счастье выпадет!

Артак с силой потянул сети, и парни с криком бросились к нему.

— Ты перешел все границы, Артак!

Артак по одной доставал из сетей рыбу.

— Этот — малек... А вот буржуй, смотри, как надулся. Тащите к Николаю. Только запомни, Коля, сперва следует его насадить на шампур и прожарить хорошенько на огне. Это тебе не болотный карасик.

Из сетей выпал кохак. Артак кинул его на берег и сказал:

— Коля, бери-ка эту Змрухт. Ничего из себя не представляет, но смотри, как куражится-ломается. Сохрани, отошлем Карапету.

Он передал сети с содержимым одному из ребят и направился ко мне.

Мы не обнялись. Но смотрели друг на друга истосковавшимися глазами, как смотрели бы в наше детство,

— А это Сона?

— Да.

Они пожали руки. Я ждал, что Артак вспомнит Севан. Но нет. Молчал он довольно долго.

Я знал, что Артак служил на границе, а после демобилизации отправился в Бухтарму. А сейчас...

— Я на строительстве, Давид. Арпасеванстрое.

Весть меня страшно обрадовала. На участке у меня будет близкий друг! А с Артаком не соскучишься.

Ребята все еще шумели в реке. А мы вспоминали. Сона оставила нас одних, срывала цветы с кустов шиповника. Артак рассказал