Рассвет сменяет тьму. Книга третья: Идущая навстречу свету - Николай Ильинский

Вьется дорога длинная,

Здравствуй, земля целинная,

Здравствуй, простор широкий,

Весну и молодость встречай свою!

А в Казахстане земля давно ничего не рождала, соскучилась. И ответила людям на добро добром: преподнесла им сто двадцать пять миллионов тонн зерна — заполняйте закрома, запасайтесь! Однако после праздников всегда наступает похмелье.

Бездорожье — главная головная боль. Зерно есть, но как его доставить туда, где ждут с нетерпением? И золото ссыпают вдоль дорог под наступающую зиму с морозами и метелями. Подсчитали на бумаге, да забыли про овраги, а по ним скакать: высоки затраты на переброску техники. горючего, стройматериалов, отсутствуют складские емкости, плохая организация приехавших на освоение целины сотен тысяч в основном молодых, романтических настроенных людей. Выбросили из виду, проигнорировали природные условия целинных земель, а это зоны рискованного земледелия, где нередки засуха и пыльные смерчи. Съездил Званцов по заданию редакции на целину, чтобы привести материал о том, как там трудятся земляки, как они сражаются за хлеб. Приехал, посмотрел, изучил и опустились руки. Первый урожай зерна пропал на полях, сгнил вдоль дорог, где его ссыпали. Уже на второй год целинная земля сказала: хватит, я устала, дам вам по девять центнеров с гектара и что хотите с ними, то и делайте. После распашки земель образовался пыльный котел. Неглупые люди жили на этих просторах, иначе они давно бы вспахали степи, превратили бы их в плодоносящие нивы и сады, но не сделали этого, не смогли, — экология не позволила. Организуя целинную эпопею, не подумали об агротехнике, о природных условиях, а государственных денег не жаль. А стоило бы им перед началом этой авантюры прочитать книгу знаменитого русского ученого, основоположника науки о почвоведении Василия Васильевича Докучаева «Наши степи прежде и теперь», изданную еще в 1893 году. Так нет же, мы сами с усами! «Сбрейте теперь усы», — хотел дописать в статье Званцов, но в редакции сказали: не нужно этого делать, и вообще, не стоит публиковать такой материал — от греха подальше.

Иногда Александр встречал на улице города полковника Костюковского, здоровался с ним уже не как с начальником, а просто как с хорошим знакомым.

— Жаль, жаль, — тряс тот головой под форменной фуражкой, сравнимой по своему периметру с небольшим зонтиком, и крепко жал руку Званцову. — Скорый на перо журналист и мне очень нужен!.. Да, иной может накропать за один присест десять страниц убористого шрифта, а толку нет… Но ты, Александр, вот такой… Могу хвалить: ты теперь не у меня пропитание добываешь… А какой бы офицер был!.. Даже погоны младшего лейтенанта выглядели бы золотыми эполетами на твоих молодых плечах!.. Ух, князь Болконский!.. Зря не захотел связать свою судьбу с армией, хотя журналист и в войсках, и среди агрономов — все равно журналист… Ну да ладно, я иногда читаю статьи и репортажи с полей, читаю и жду. Знаешь, чего жду?

— Нет, товарищ полковник, не знаю, подскажите! Александр почувствовал, что от похвалы полковника краснеет до самых ушей.

— Да и я не знаю, — хохотнул Костюковский, а потом серьезно сказал: — Слог у тебя не хуже, чем у Белоновича, вот что я имел в виду… Сядь как-нибудь и нарисуй повестушку, небольшую, хоть про солдата, — поможем протолкнуть в печать… А у тебя может получиться!..

— Спасибо…

— Ты сначала напиши, спасибо я потом скажу, — засмеялся полковник и, взяв за козырек, поправил на голове фуражку. — Ну, пока, а то приходи, похлопочу, чтобы эполеты тебе выдали. — И снова, уходя, рассмеялся, повторяя: — Князь Болконский!..

В редакции Александр встретил напарника, тоже сотрудника, Константина Ларцовича. Рабочие столы их находились в одной небольшой комнате.

— Санька, ты какой-то возбужденный, что случилось? — спросил озабоченный Константин, оторвав глаза от наполовину исписанного листа бумаги.

— А ничего, — крутнул головой Званцов, — просто… просто встретил на улице знакомого… Все равно спросишь, кого, так вот — полковника Костюковского, редактора, я тебе про него рассказывал…

— A-а, помню… Полковник!.. Шишка!..

— Хороший человек! — резко оборвал его Александр.

— Нс всегда хороший человек выполняет хорошие поручения…

— Ну, ты уж загнул, Костя!..

— Тебе кажется… Знаешь, с кем я сегодня с утра работал в архиве? — вдруг задал Константин вопрос и как-то странно, загадочно посмотрел на Званцова. — Сроду не догадаешься…

— Зачем мне гадать, когда ты сам скажешь, — усмехнулся Александр.

— С Клубовым Семеном Ивановичем! — торжественно сказал Ларцович и даже встал, словно здесь была эта важная личность и перед ней обязательно нужно было встать и почтительно стоять. — Вот так, — кивнул он озадаченному Званцову. — Клубов — бывший партизан, более того, он возглавлял подпольный обком партии, и нынешний партийный руководитель — тоже бывший партизанский вожак, выдвиженец Клубова, а сам он до недавнего времени занимал важные посты. Знаешь, что он сказал, копаясь в архивной пыли? — загадочно спросил Константин.

— Нет, мне он ничего не говорил, я с ним не знаком…

— Он сказал, — Константин оглянулся на дверь, молча шагнул к ней и крепче потянул к себе; дверь, словно простонав от боли, взвизгнула. — Он сказал, — почти шепотом повторил Ларцович, — что нет никакой советской власти!.. Да!.. А есть слово, сказанное его выдвиженцем, слово — это и есть власть… И так сверху донизу, — это Константин добавил уже от себя.

— А может, Клубов от обиды сказал это? — ответил Александр. — Его отстранили от должности…

— От корыта, — ехидно поправил друга Константин.

На это Александр не отреагировал и продолжил свою фразу:

— Его отстранили от должности, вот он и изливает свое недовольство…

— Есть в этом доля правды, Клубов — человек, а человеку… по Марксу, ничто человеческое не чуждо, — вздохнул Ларцович, усаживаясь за свой стол. — Но есть правда и в его словах… В стране какое-то двоевластие, как после февраля семнадцатого года… Советская — понятно, а при чем тут партийная? Тот же Клубов — коммунист, он знает устав, но, оказывается, ему этого мало, нужна еще власть над ним… А теперь еще эту власть разделили на городскую и сельскую…

— Так что Клубов в архивах ищет? — задал вопрос Александр скорее из-за того, чтобы прервать неприятный для него разговор о власти.

— Этого он мне не докладывал, — недовольно пробормотал Константин и через небольшую паузу добавил: — Может, решил порадовать читателей мемуарами о жизни в партизанских землянках… Только… только я видел большой список с фамилиями и именами партизан… Не поверишь, все в отрядах с сорок четвертого года!.. А где до этого были? У батьки на печи грелись? Но грянули за рекой пушки, началась операция «Багратион»,