Романолуние - Анна Кимова
Субботнюю программу Роман отменил. Решил вернуться в Москву раньше. В самолете сидели молча. Даша весь полет смотрела в окно, а он почти всё время – на нее.
Директор спецотдела пытался сложить всё воедино: Лариса сказала, что Даша сильно больна. Он вспомнил ее слова:
– В общем, Рома, хочу тебя расстроить. Она – больная девочка. Там сложное заболевание. Но вроде бы рано выяснили, вовремя лечить начали, так что прогноз был оптимистический. А как сейчас – не знаю.
Но Роман нисколько не расстроился. Он тогда вообще не придал этому значения. Ну больная, ну что-то с костями, так не одна же она такая на планете! На инвалида не похожа, внешне – абсолютно здорова, значит, лечится, поддерживает себя. Выходит, ничего фатального. Мало ли кто чем болеет? У него вот тоже постоянно болит голова. И причина вообще неизвестна. Так что́ же ему теперь в убо́гие записаться? Нет, терпит как-то, продолжает жить нормальной жизнью. Значит, и у Даши также. Тем более с ее волевым характером. Он вспомнил, как она танцевала, как прыгала с веревкой, как делала сальто. Вспомнил их первый секс, когда Даша его чуть на куски не порвала, а от той боли, что он ей тогда причинил так ни разу и не издала ни звука. Даже он не выдержал, и вскрикнул раз, а она – ни одного. Нет, его женщина явно не походила на серьезно больную.
Но потом Роман вспомнил, как странно Даша вела себя в день обследования. Она явно была чем-то расстроена, и он тогда решил, что именно результат ее и расстроил. А потом было это:
– Вы мне очень нравитесь, Роман Сергеевич. Если именно это́ вас интересует. Но у нас с вами ничего не выйдет.
Почему Даша так сказала? Откуда уже тогда в ней была такая уверенность? Ведь между ними еще не успело произойти всего того непотребства, которое ждало впереди. Роман же уже в тот день был убежден в том, что их встреча – это больше чем просто случайность. Они будто были созданы друг для друга. Безумное влечение было не единственное, что их объединяло. Они были друг другу ровней. Во всём. И внешне, и внутренне. Роману вообще в последнее время стало казаться, что Даша – это он сам, только в женском обличии. Ну какова была вероятность, что ему когда-нибудь встретится Роман Чернышев номер два? Даже если представить, что это был бы мужчина. Да, конечно, достойные соперники ему попадались. Но всё же между ним и его оппонентами всегда были существенные расхождения по набору качеств. И, сказать справедливо, личности, стоя́щие с ним на одном уровне, встречались Роману не так часто. И это даже с учетом того, что в основном они водились как раз в среде его обитания. А уж встретить такую женщину – это вообще нечто невероятное. Но они встретились. Как же это могло быть случайностью?
Роман вспомнил вчерашний день. Их очередной неблагополучный секс. Агонию Даши в бассейне. И ее блестящий выход на переговорах, последовавший всего через пару часов. Это была… фигура высшего пилотажа. Вначале Роман даже не поверил сам себе, что согласился на такой безумный эксперимент. Когда Даша прошлась по итальянскому премьеру, он вообще потерял дар речи. В тот момент даже если бы он захотел ее прервать, то не смог бы вымолвить ни слова. А когда она впечатала Гастона Трюдо – очень адресно и прямо мордой в стол, Роман вообще решил, что всё пропало. Не быть ему больше главой спецотдела. Перед его глазами уже вырисовывалась картина, как генеральный с позором разжаловывает его сразу по возвращении делегации из Рима. Ведь представить себе, что Трюдо снесет такую обиду, было просто невозможно. После такого от него можно было ожидать даже полного выхода из сделки. Но Роман не мог произнести и слова. Даша будто заворожила всех присутствующих в зале. Как колдунья, настлавшая на всех немоту и неподвижность.
Роман всегда был авантюристом, именно эта черта, являющаяся основой всего его характера, и помогла ему достичь тех высот, которые он занимал. Он любил риск, и в жизни ему случалось рисковать даже не на грани. Риск на грани – это баланс, но в некоторых случаях Роман предпочитал срываться вниз без парашюта. И это непременно приводило его к победе, потому что он всегда был подготовленным и знал, что внизу его ждут высокие деревья, а, значит, у него будет шанс зацепиться за ветки и остаться в живых. В некоторых случаях он предпочитал рискнуть жизнью, но не дать оппоненту почувствовать свою слабость. Слабость – непозволительная роскошь для человека его положения и репутации. К тому же Роман всегда владел ситуацией. Он знал, когда сорваться в пропасть можно, потому что внизу ждут деревья, а когда это было полное безумие, ведь под ним находится гладкий как смерть асфальт. Да, Роман Чернышев был дьявольски рисковый малый. Поэтому в этот раз он просто решил: будь что будет, а там куда кривая выведет.
Но Даша не подвела. Она тоже была подготовлена. Именно это владение ситуацией в сочетании со знанием особенностей менталитета присутствующих и беспримерной смелостью и привело к тому, что переговоры закончились сразу после ее речи. СевМорНефть одержала безоговорочную победу. Они даже отозвали несколько пунктов, которые уже были внесены в договор до выступления Даши. Марко Росси остался убежденным в том, что Даша работала под прикрытием, и их совместной с Романом задачей было заманить обоих партнеров на трехсторонние переговоры, ослабить бдительность, а потом расчленить на куски прямо в присутствии всех делегаций, а не в рамках двухсторонних встреч или на обедах без галстуков. Росси решил, что устами Даши с ним говорил сам Роман Чернышев и был покорен тем, что с ним провернули такую смелую комбинацию. Он был способен признать поражение, если оно нанесено оппонентом, достойным уважения. С таким партнером всегда приятно работать. Ведь сила – к силе. Так же, как и деньги к деньгам.
Ну а Гастон Трюдо просто обделался. Посовещавшись с Сильви Пуатье, он какое-то время оставался молчаливым, потом дал ей знак, и она подошла со словами:
– Господин Трюдо очень спешит. Поэтому мы хотели бы закончить с контрактом быстрее. Где подписать?
Роман был сражен наповал. Даша обставила всё так, что главным героем дня становился он сам. А она лишь бросила не него недолгий взгляд, который, наконец, не был печальным, и, сославшись на усталость, ушла к себе
