Живое свидетельство - Алан Ислер
— Я еще не закончил с Энтуислом-père[94], — сказал Стэн. Он кивком показал на коробки, у которых сидела на корточках приунывшая Саския. Согласно Стэну, в 1921 году Джайлз перевез свою небольшую семью в Дибблетуайт, «родной город» Люси, и там угрохал все свои жалкие сбережения на 99-летнюю аренду дома, в котором Сирил прожил всю жизнь. Молодоженам повезло: дом они купили задешево, у новоиспеченной вдовы, которая сама там никогда не жила, но не хотела, чтобы он достался ненавистному пасынку и его жене.
Мать Энтуисла умерла от пневмонии злой зимой 1944 года. Отца он в последний раз видел в 1947-м. Сирила тогда только что демобилизовали, в Англии он не был три года. Джайлз приехал в ливерпульские доки, чтобы встретить его. Отец и сын хмыкнули, пожали руки и устало посмотрели друг на друга. «Полагаю, ты сумеешь сам добраться до Дибблетуайта, — проворчал Джайлз. — У меня тут кое-какие дела. — Он уже собрался уходить, но обернулся. — У тебя лишней пятерки не найдется?» Сирил дал ему пятерку, этим все и закончилось. Впоследствии Энтуисл изредка получал от отца открытки, сначала из Канады, куда тот эмигрировал, потом из Америки.
— Под конец он оказался в Сан-Франциско, где играл одной рукой на пианино в «Мактиге», излюбленном месте любителей бита, и умер в 1957 году, в семьдесят два года — упал на ходу с трамвая и ударился головой о бордюр.
Тяжко было смотреть на его лучащееся самодовольством лицо. Он был карточным игроком, у которого оказались на руках тузы и козыри.
— А этот рассказ, назовем его «версией Копса», он основан строго на фактах?
Стэн кивнул.
— И факты получены из бумаг в этих коробках и из документов, которые, возможно, ты припрятал еще где-то, а также из документов, которые ты смог изучить, а может быть, даже и скопировать?
— Совершенно верно.
— Возможно, и из бесед с самим Сирилом?
— К чему ты ведешь? — Настроение у Стэна изменилось.
— Как ты можешь быть уверен, что документы, на которых ты основываешь свой рассказ о родителях Сирила и о его детстве, заслуживают большего доверия, чем письмо Каррингтон, что ты мне показал, или чем те биографические несоответствия, о которых ты рассказывал?
— Потому что я профессиональный ученый, — прошипел Стэн и снова встал. — Потому что благодаря годам тщательных исследований я легко могу отделить зерна от плевел. Это умение, которым овладевает настоящий биограф. Тебе такого не понять.
— И все же, старина, и все же… Даже самые опытные фальсификаторы иногда допускают ошибки — потому что слишком уверены в себе, невнимательны, невежественны, а может, и из-за извращенного желания быть разоблаченными. Но если он действительно опытен, большинство его фальсификаций трудно, а то и невозможно выявить.
Стэн злобно двинул стиснутым кулаком и нечаянно толкнул банку из-под «Доктора Пеппера», но Саския успела поймать ее.
— Точный пас! — воскликнул я — мне хотелось разрядить обстановку. Но под воздействием «Макточиса» я все-таки не мог уняться и хотел спорить дальше. — Энтуисл — один из величайших художников прошлого века, и, как все великие, он уникален, его работы невозможно не узнать. Но для него сделать копию Пикассо или Бэкона с такой точностью, что и сам художник не сможет определить, где оригинал, а где подделка, или написать оригинальную работу в стиле Пикассо или Бэкона, любого периода, и поставить в тупик экспертов — это детские игрушки. Подделать почерк Доры Каррингтон — пустяк, совсем безделица, уловить ее стиль может быть посложнее, хотя он и в этом мастер; я слышал в его исполнении скетч в духе «Гун-шоу»[95], который он сочинил сам, так он даже голоса пародировал. Я веду к тому, что документы, на которые ты опираешься, источники, из которых ты черпаешь факты, могут оказаться… скажем, не вполне надежными.
Стэн побагровел.
— Я знаю, что надежно, а что нет! Как ты смеешь сомневаться в моих способностях? Я проверил каждую деталь из того, что рассказал тебе о Джайлзе Энтуисле, каждую! Я побывал в Скарборо, Лондоне, Онтарио, Сан-Франциско, я рылся в государственных и частных архивах. Я знаю про каждый пук Джайлза Энтуисла. Так что сдай назад, болван! — И добавил раздраженно: — Я думал, ты мне друг.
— Думаю, тебе лучше уйти, — сказала Саския — она явно была расстроена. — Он еще не до конца оправился.
— На сей раз эта сука и впрямь права, — завизжал Стэн. — Вали отсюда на хрен!
Я с максимальной поспешностью удалился, но успел услышать, как Стэн спрашивает Саскию:
— У нас есть что-нибудь по «Гун-шоу»?
* * *
К ужину Стэн не вышел, что меня, а возможно, и всех остальных скорее обрадовало, чем огорчило. Я им был сыт по горло, и меня восхищало терпение Саскии, терпение, которое я счел проявлением мазохизма. Возможно, я неверно истолковал истоки сексуальности Стэна, обнаруженные мной в его кошмарном порнографическом романе, приписав пассивность главного героя самому автору. Или же его вкусы с годами изменились, быть может, под руководством Саскии, и он в конце концов вступил с ней в те отношения, которые представляли бы интерес для Крафт-Эбинга[96]. Так или иначе, но миссис X. отнесла легкий ужин ему в комнату. Он собирался принять дормидол пораньше, чтобы на следующее утро встать вовремя.
— Если вы не возражаете, сэр, он хотел бы поговорить с вами перед тем, как мистер Джойс отвезет вас в аэропорт, с глазу на глаз, в восемь утра, дословно он сказал так: «По-дружески попить кофе в кабинете». Или чай, как предпочитаете. Насчет чая — это уже я добавила, сэр.
Она подошла ко мне, когда я опять стоял у портрета Полли Копс. Он меня завораживал — не только потому, что это была великолепная работа Энтуисла — искусный мазок, игра цвета, ощущение ускользающего мига, остановленного навеки, да и красота самой модели, но больше всего поражала психологическая острота: взгляд Полли был холоден, в нем читалось полное безразличие человека, осознающего свое превосходство.
— Она была очень красива, правда ведь, сэр?
— Да. Вы ее знали?
— Увы, нет. Я пришла сюда работать после ее смерти. Мистер Копс был просто раздавлен, у него была тяжелая депрессия, он сидел на успокоительных, к нему постоянно ходил врач — помогал справиться с горем. Но всяко ему нужен был кто-то вести этот громадный дом. Тогда-то я и понадобилась. Я здесь оказалась благодаря Джейку Копсу, сыну
