Магазинчик подержанных товаров Накано - Хироми Каваками
– И куда же их приклеили?
– С краю, под наклейкой о переписи населения и стикером NHK. [25]
– Ого, – отреагировал со вздохом Такэо, и Масаё тут же кинула на него осуждающий взгляд, заставив парня поспешно опустить глаза.
– Одно плохо – не отклеиваются, – впервые открыл рот Маруяма. Низкий, расслабленный голос мужчины звучал очень приятно.
– Впрочем, это их дом и их дверь, что хотят, то и клеят, это никаким законом не запрещено, – с напряжением в голосе продолжила Масаё.
– Ага, – ответила я. Такэо промолчал.
Маруяма осушил свою кружку пива. Масаё же пила с перерывами. Я тоже взяла в руки бокал. Пиво оказалось не слишком холодным, и я чувствовала только сильный запах спирта.
Маруяма потянулся палочками к жареной курице – оказывается, они тоже ее заказали. Масаё почти одновременно с ним сделала то же самое. Пока они ели курицу, мы с Такэо сидели молча. Парень дергал ногой, пытаясь попасть в такт игравшей в ресторане тайской мелодии. Но ритм у нее был неразборчивый, так что Такэо заметно отставал.
– Ну, мы, пожалуй, пойдем.
Видя, что сестра шефа и ее партнер слишком сосредоточены на еде, я решила, что нам пора, и поднялась с места. Вслед за мной встал и Такэо. Масаё посмотрела на нас, на лице у нее был написан вопрос: «Что, уже уходите?» Говорить она не могла – рот женщины был набит курицей.
Я коротко поклонилась. Такэо последовал моему примеру. Мы уже повернулись спиной, собираясь уходить, как вдруг Маруяма, вытирая пальцы бумажной салфеткой, сказал своим приятным низким голосом:
– Собака, похоже, умерла.
– Хитоми, а ты любишь собак? – спросил господин Накано.
– Да не то чтобы прямо «люблю», – ответила я.
– Да уж, тяжело терять питомца, – сказал шеф, листая рабочий блокнот.
– Наверное, – неопределенно ответила я. У меня никогда не было ни собак, ни кошек.
По дороге из ресторанчика, где мы встретили Масаё и Маруяму, Такэо сказал:
– Тяжело, когда собака умирает.
– У тебя когда-то была собака? – спросила я, на что парень коротко кивнул.
– Если честно, я устроился в магазин как раз потому, что мой питомец умер.
– Что, правда? – ответила вопросом я, но Такэо не стал ничего рассказывать.
– Правда. Эта дворняга была у нас с тех пор, когда я еще в садик ходил, и вот в прошлом году она умерла, – сказал он и сразу замолк.
– Сегодня я тебя провожу, – решила я, видя, что разговор о собаке расстроил парня.
Мы вместе пошли в сторону его дома. Когда мы уже почти пришли, Такэо немного приободрился.
– И все-таки, давайте я вас провожу, – сказал парень, поворачивая назад, к станции, но я его остановила.
Когда Такэо скрылся в дверях, я развернулась и пошагала в сторону станции. Дорога должна была занять минут десять, но через какое-то время я вдруг обнаружила себя на совершенно незнакомой улице. Здешние переулки невозможно отличить друг от друга, так что я, похоже, немного заблудилась.
Вроде бы я шла по хорошо освещенной улице, но в итоге очутилась в каком-то темном месте. Вокруг стояли старые на вид многоквартирные дома. И – ни души. Мне начало казаться, что вокруг меня кладбище, так что я какое-то время стояла, напрягшись, как вдруг вдалеке послышался собачий лай. Я испугалась, захотелось повернуть назад – и только тут до меня дошло, где я нахожусь.
Как оказалось, я забрела на участок арендодателя Маруямы.
Несколько минут я просто стояла как вкопанная. В голове всплыла фраза Такэо: «Тяжело, когда собака умирает». На секунду в памяти всплыл и Маруяма с его неопределенным выражением лица.
– Ну давай, зайди уже, – вслух сказала я самой себе, заходя в «любимый сад» арендодателей Маруямы. Во всех трех корпусах комплекса стояла тишина, не горел свет и в окнах главного дома, где проживали владельцы этой недвижимости.
Я прошла под аркой из роз и широкими шагами пошла по саду. Вьющееся растение с крупными белыми цветами обвивало толстый ствол большого дерева. Трава под ногами тихо шуршала.
Сделав несколько шагов, я вышла к небольшому бугорку. Его размеры были как раз такими, как если бы там лежал человек. Только на этом участке абсолютно ничего не росло. От холмика пахло недавно перекопанной землей.
Я остановилась прямо перед этим бугром. Какое-то время я смотрела на него, и глаза постепенно привыкли к окружающей темноте. На краю холмика стоял небольшой крест. На кресте красовалась фотография собаки с удлиненной мордой. В верхней части креста наклеен стикер. На нем была написана кличка борзой.
Я вскрикнула, отпрыгивая от бугорка, и помчалась прочь из сада. Я, конечно, понимала, что вытаптываю заботливо посаженные хозяевами травы, но все равно бежала, не обращая внимания ни на что. Быстрым шагом я добралась до станции. Доставая мелочь из кошелька, чтобы купить билет, я заметила, что мои пальцы дрожат. Свет флюоресцентных ламп в вагоне казался чересчур ярким.
– Собаку завести, что ли, – расслабленным тоном сказал господин Накано.
– А почему бы и нет, – спокойно ответила я. Я никому не рассказывала о том, что видела на территории комплекса, где живет Маруяма. Само собой, Такэо тоже.
– А на улице опять жара, – заметил шеф, потягиваясь. – В такую жарищу и покупатели нипочем на улицу не вылезут… Слушай, Хитоми, а если у нас убытки будут, ты вернешь те шесть с половиной тысяч? – Мужчина улыбнулся и снова потянулся.
– Ну уж нет, – ответила я. Господин Накано встал и направился в дальнюю комнату.
– Маруяма переезжать собрался, – сказал шеф.
– Ого. Будет жить с вашей сестрой? – спросила я.
– Да вроде нет. Совсем его довели эти наклейки – страшно стало, нашел другую квартиру неподалеку.
Вспоминая Маруяму, на вид не то чтобы сильно боявшегося домовладельцев, я приветственно кивнула вошедшему посетителю.
Покупатель отошел к картинным рамам и начал рассматривать наш ассортимент. Он взял поочередно каждую из пяти рамок, покрутил в руках, поднес к лицу.
Через какое-то время он подошел к кассе, неся в руках небольшую рамочку.
– Вот эту, пожалуйста. Эта цена – за рамку вместе с картиной? – спросил посетитель.
В рамку был вставлен рисунок женщины в позе с картины «Маха обнаженная». Он был точно таким же, как тот, что Такэо нарисовал у меня в комнате.
Я невольно вскрикнула. Но ведь тогда парень рисовал меня в позе «Махи одетой», а тут вдруг обнаженная! Мысли в голове смешались, я растерянно открыла рот.
– Добро пожаловать! – сказал господин Накано,
