Обед, согревающий душу - Ким Чжи Юн
Затем Кымнам раздавила сваренную картошку и понемногу добавила к ней мелко нарезанную ветчину и огурцы, майонез, горчицу, сахар, соль и черный перец. После чего все перемешала. Она надрезала вдоль мягкую, пышную булочку свежего хлеба и сунула внутрь полную ложку, а затем, подумав, еще и вторую ложку овощной намазки, так что булочка чуть не разорвалась по краям.
Кроме того, она добавила кусочки авокадо, икру минтая и даже тушенное в соевом соусе мясо, чтобы можно было съесть это, смешав с рисом. Теперь блюдо для утреннего ланч-бокса было готово. Но прежде, чем добавить рис, Кымнам с ребяческим озорством принялась писать новую записку на длинном белом клочке бумаги.
Говорят, картофель отличается от привередливого риса тем, что отлично всходит даже на иссушенной земле.
Не вини других, окружающую обстановку или же то, как и чем тебя одарила жизнь. То виновато, это виновато… А что, если прожить сегодняшний день геройски, как картошка? Что ж, си ю эгейн.
— Госпожа Кымнам! Я пришел купить коробочку с едой на завтрак.
— Ой, Синпхун, это ты?! В такую рань уже на работу? Еще же совсем монинг![14]
Первым в «Изумительный ланч», расположенный в районе Хэхвадон, заглянул Синпхун, который недавно вернулся из армии и только сейчас наконец начал воплощать свою мечту. Он родился в обеспеченной семье и даже поступил на юридический факультет, но едва обмолвился о том, что хочет играть в спектаклях, как его семья тут же перекрыла ему финансирование. Родители давили на него: «Это не принесет тебе ни денег, ни чего-то иного, кроме глупой радости от осуществления мечты». И все же Синпхун продавал билеты на спектакли, бегая по всему району с призывами посетить представление, и со всей горячностью начал учиться азам профессии, чтобы однажды выйти на сцену.
— У меня пробы через пару дней. Роль, конечно, маленькая… Но буду сегодня репетировать!
— Разве бывают важные и неважные актеры? Не будет хоть одного, не будет всей истории.
— Ох, госпожа Кымнам, — Синпхун поднял вверх большой палец, — вы всегда умеете поддержать!
— Ха-ха, заслужила высшую похвалу? У меня тут готов свежий сикхе. Попробуй. Ну очень соу делишес![15]
Кымнам налила сикхе в бутылочку навынос и подала юноше вместе с ланч-боксом.
Утром, днем и вечером обеденные наборы исчезали с полок, обретая своих покупателей. Благодаря бережно отобранным ингредиентам и особому таланту хозяйки, у заведения было много постоянных клиентов. Вот и сегодня Кымнам распродала все ланч-боксы. Она с облегчением направилась на кухню и начала уборку. Возможно, потому, что сегодня к Кымнам впервые в жизни заглянул продавец камер видеонаблюдения и ей сразу стало как-то не по себе, или же потому, что она слишком легкомысленно позволила себе возмутиться в ответ — мол, здесь кроме ее навыков и красть-то нечего, но теперь, вытирая остатки масла с раковины и плиты, Кымнам вдруг ощутила бегущий по спине холодок. Дурное предчувствие охватило ее. И в ту же секунду ей показалось, что откуда-то донесся странный звук — то ли плач, то ли мяуканье.
«Неужели у дворовых кошек закончилась еда? Нет, не может быть, я же буквально только что навалила им целую гору…»
Кымнам сняла розовые резиновые перчатки с кружевным краем, бросила их на раковину и медленно вышла в зал. Она прошла мимо кассы, обогнула витрину-холодильник, но странное ощущение не покидало ее. Она была почти уверена, что слышала не кошачье мяуканье. Но и маленького ребенка здесь быть не могло. Кымнам усмехнулась собственным глупым фантазиям, но едва она повернулась, как ее сердце оборвалось. Перед дверью лежал и хныкал младенец, запеленутый в белое покрывало с изображением луны и звезд.
Кымнам тут же подхватила дитя на руки. В покрывале была свернутая несколько раз записка, и, развернув лист, пожилая женщина прочитала:
Ребенок родился в июне 2023 года. Имени пока не дала. И даже не подала заявление о рождении. Никаких профилактических прививок тоже поставить не удалось. Но малышка здоровая и бодрая, еще ни разу ничем сильно не болела, уже хорошо спит и улыбается. Она мой первенец, единственная драгоценность в моей никчемной жизни. Прошу кормить ее только этой смесью. От других у малышки сильные колики. Пожалуйста, кормите ее досыта, позаботьтесь о ней. Прошу вас. И когда-нибудь я тоже, непременно, си ю эгейн.
«Си ю эгейн? Значит, это кто-то из моих клиентов! Кто-то, кто покупал у меня еду, пробовал мою стряпню!»
Кымнам тут же вылетела за дверь, но ее встретил только промозглый осенний ветер. От холода ребенок зарыдал еще сильнее.
Кымнам вернулась внутрь и, взглянув на младенца, заговорила:
— Малышка, откуда ты? Кто твоя мама? Ма-ма.
Кымнам глубоко вздохнула. Легкие наполнились воздухом, но она не могла вымолвить ни звука… Ребенок плакал без остановки, словно звал бросившую ее маму. Как будто уже догадался, что произошло. При виде малышки, которая еще и ста дней[16] на свете не прожила, у Кымнам сжималось сердце. Ей бы сейчас купаться в любви, а она уже познала предательство.
— Ох, детка. — Она прижала к себе ребенка, одетого в распашонку, и попыталась успокоить. — Все хорошо, все наладится. Мама придет. Не плачь. У-тю-тю. Где бабуля? Ку-ку!
Однако рев не прекращался, и Кымнам начала петь колыбельную:
Баю-баю, детка,
Спи скорее крепко.
Петушочек, не кричи,
Нашу детку не буди.
И, щеночек, ты не лай,
Нашу детку не пугай.
Раскрасневшаяся от крика и ерзаний кроха постепенно начала затихать. Бледная от переживаний Кымнам с ребенком на руках вышла за дверь.
— Кто бы это мог быть? И какая женщина могла так поступить? Разве что намеренно решила вызвать на себя гнев небес?.. — пробормотала Кымнам, и едва она произнесла последнюю фразу, ребенок снова горько заплакал.
— Нет-нет. Не накажут твою маму. Бабуля все сделает, чтобы этого не случилось. Вот умничка. Какое золотце.
Ее седые волосы были высоко заколоты крабиком, и по голой шее потекли капельки пота. Осенние ночи стали совсем холодными, но сегодня ночной воздух показался Кымнам душным и жарким.
— Она точно придет. Если уж пробовала мою еду, то обязательно вернется. Ноги сами приведут ее, никуда не денется. Сердце матери не выдержит разлуки. Подождем.
Вернувшись,
