Том 4. Счастливая Москва - Андрей Платонович Платонов

«Рассказ:

Меропр<иятия> по борьбе с безуспешной жизнью» (ЗК. 149);

«Великая проблема воробья. Семеен, свободен, дохнет в неволе, а летает по одному аршину. А нужна ему почти бесконечность» (ЗК. С. 153).

Среди экзотических изобретений героя рассказа, развивающего чевенгурский мотив делания «ненужных» вещей, оказывается и и новый тип весов инженера А. Платонова. В бесприютной и сиротской жизни Якова Саввича, как и изобретающего деревянные сковородки Захара Павловича («Чевенгур»), это не утилитарная, а философско-созерцательная сфера его жизни, те минуты свободы, что подчинены не прагматике жизни, а вечному в ней – «бесполезному и загадочному…»

Записи о воробье трансформируются в размышления Якова Саввича о сущности свободы. В мифологическом мире «животных и растений» Платонова воробей занимает то необыкновенно высокое место, которое отводится ему Евангелием, – птица бедных. Этот «герой» мелькнет на страницах «Чевенгура», где с ним сравнивается русский мужик: «На земле могут погибнуть от долгих уныний и невзгод все нежные создания, но такие живородные существа, как мужик и воробей, останутся и дотерпят до теплого дня». Печальная притча о воробье, представляющая платоновскую метафизику элитарного и народного искусства, явно диссонировала с идеологией советской литературы. Глубинный философский пласт рассказа прочитает критик А. Гурвич, не без основания соотнеся экзотические изобретения героя с эстетической позицией Платонова и усилением лирического начала в его рассказах 1936 года: «Кружка с откидным дном есть тот конечный вздор, тот абсурд, который необходим душе ущемленного платоновского кустаря как протест против всякой зависимости от целесообразности.

Свобода понимается им не как осознанная необходимость, а, наоборот, как необходимость игнорируемая. <…> Пустая жестянка нужнее людям, чем вода, чем хлеб насущный, чем кров, чем предметы, без которых немыслимо физическое существование человека; пустая жестянка важнее, потому что она душа. Вот откуда возникла у Якова Саввича бредовая фантазия сделать кружку с откидным дном» (Воспоминания. С. 391, 392).

Третий сын*

Впервые: Красная новь. 1936. № 1.

В 1936 году рассказ был переведен на французский и английский языки (см.: Интернациональная литература. 1936. № 4).

28 января ответственный редактор «Красной нови» критик В. Ермилов сообщал Платонову: «…твой рассказ в первом номере пользуется широкой популярностью» (Воспоминания. С. 474). «Этот рассказ-лучшее, что есть в рецензируемой книге журнала, – писал И. Сац в восторженном отзыве на рассказ „Третий сын“. – В нем звучит глубокое убеждение, что подлинная сила, глубина чувства принадлежит людям, которых только и можно назвать настоящими коммунистами» (Литературное обозрение. 1936. № 4. С. 40). После выхода книги «Река Потудань» оценки рассказа будут другими: «фарс», юродство, «порочная философия» (название статьи Б. Илюшина в «Комсомольской правде» от 17 сентября); «фальшивый гуманизм» (название статьи критика Б. Костелянца в журнале «Звезда», 1938, № 1) и т. п. Отзыв Гурвича на рассказ «Третий сын» небольшой (возможно и потому, что рассказ опубликован в том же журнале, что и статья критика), но вполне определенный: Платонов «открыто тенденциозный писатель», что проявилось в противопоставлении «здоровых» сыновей, не коммунистов – третьему сыну, коммунисту, наделенному болезненным отчаянием. «Зачем понадобилось Платонову объявлять третьего сына коммунистом в рассказе, в котором общественная деятельность и политические убеждения совершенно не освещены? – спрашивал Гурвич и давал ответ: „…в лице третьего сына Платонов по-своему решает этическую проблему коммунизма. Фактически же под флагом коммунизма автор возвеличивает и утверждает здесь своего старого, излюбленного героя“» (Воспоминания. С. 378).

В 1938 году за рассказ «Третий сын» вступится В. Ермилов в развернутой рецензии на книгу А. Гурвича «В поисках героя» (1938), куда вошла и статья критика о Платонове 1937 года. Отметив, что статьи Гурвича отличает «правильная принципиальная установка», Ермилов сетовал, что художественный феномен рассказов Платонова 1936 года оказался не понят критиком: «Субъективизм Платонова приводит к тому, что его творчество нельзя рассматривать как изображение действительности. Это, по сути дела, использование формы художественной литературы для проповеди. Проповедник, рассматривающий притчи о блаженстве самоотречения, нищенства, убожества и знающий, как все это может быть послано к черту „Частным Макаром“, – таков А. Платонов, писатель, который так странно и обидчиво растрачивает свое дарование. Нельзя согласиться с оценкой, которую Гурвич дает таким рассказам А. Платонова, как „Третий сын“ и др. Здесь творчество писателя догматически „подтягивается“ к идее статьи. В образе „третьего сына“ нет той враждебности к жизни, которую видит Гурвич. <…> Мы хотим верить тому, что талантливый писатель, автор статьи о А. С. Пушкине, проникнутой подлинным гуманизмом, художник, который, несмотря на все, любит человека, – Платонов не сможет задержаться на позициях „ложного гуманизма“, лишенного настоящей любви к человеку. Статья Гурвича об А. Платонове имеет несомненно принципиальное значение. Тем советским писателям, в произведениях которых проскальзывают „жертвеннические“ представления о советских людях как о существах „временных“ и неполноценных, было бы полезно подумать над смыслом произведений А. Платонова. Они очень наглядно, в сжатой форме притчи, как бы подводят итог всем „жертвенническим“ мотивам, звучащим в нашей литературе» (Ермилов В. Заметки о нашей критике // ЛГ. 1938. 20 сент. С. 3).

Бессмертие*

Впервые: Колхозные ребята. 1936. № 4; под названием «Красный Лиман» (в сокращении; переложение для детей); Литературный критик. 1936. № 8. Также вошел в книгу «Железнодорожный транспорт в художественной литературе» (М.: Трансжелдориздат, 1939).

Печатается по публикации в журнале «Литературный критик».

Прототипом главного героя рассказа стал закрепленный за Платоновым 27 января 1936 года реальный «герой» железнодорожного транспорта – начальник станции Красный Лиман Донецкой железной дороги Эммануил Григорьевич Цейтлин (1901–1941), награжденный в 1935 году орденом Ленина. Для написания рассказа Платонов использовал биографический материал книги «Люди великой чести» (1935) и сообщения газеты «Гудок», где часто печатались материалы о работе Донецкой железной дороги, которая была призвана стать образцовой в СССР (начальник дороги Н. И. Левченко упоминается в рассказе). В создании образа начальника станции Платонов строго следовал указаниям «командарма транспорта» Кагановича. Приказом наркома от 19 марта 1935 года «О борьбе с крушениями и авариями на железной дороге» вся полнота ответственности за жизнь на станции и состояние дороги возлагалась на начальников станций (См.: Гудок. 1935. 20 марта). Два великих «машиниста» сформулировали и главную «гуманистическую» идею коллективного труда о героях железнодорожного транспорта. «Из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим являются люди, кадры» (И. Сталин); «Люди у нас есть, и замечательные. <…> Надо только уметь их выдвигать и обучать» (Л. Каганович) – эти лозунги украшали страницу «Люди железнодорожной державы», посвященную годовщине революции и награждению высокими правительственными наградами железнодорожников-стахановцев (Гудок. 1935. 7 нояб. С. 3).

Рассказ «Бессмертие» был написан сразу после получения задания.