Перемещенные - Сания Биккина
Мы с папой остались жить в нашем городке, мама уехала работать в столицу, а потом и вовсе в другую страну. Говорила, что на год, а в итоге так там и осталась. Теперь и возвращаться некуда. С папой мне было нормально: мы и разговаривали, и ходили куда-то вместе. Нам было хорошо. И Лосьона мы позже завели, без мамы уже. Потому что у мамы аллергия. Лосьон был серенький и милый. А мы его предали и с собой не взяли, когда бежали. А с мамой и котов нельзя, и она все время работает. А в свободное время объясняет мне, что конкретно во мне не так – не тот стиль, не те увлечения, не те друзья, не та еда. О каком уважении тут может быть речь?
Я молча смотрю вдаль. Мирик достал книгу. Мне почему-то приятно: вроде не ушел никуда, но и не лезет, сидит читает. Облачное небо становится розовым и золотистым, этот цвет заполняет все вокруг. Синяя вода и золотое небо – обожаю, очень красиво. Мне становится легче. Можно есть печенье и просто быть. Ничего не доказывать. Ничего не обсуждать. Тем более что с этим человеком невозможно ничего обсуждать.
Достаю телефон и привычно делаю несколько кадров неба. Потом одно видео – как низко и быстро летят облака. Можно будет музыку наложить. Потом несколько кадров с птицами. Снимаю наш «интерьер» и видео с Мириком, как он читает.
– Что читаешь?
– Учебник по философии.
– Зачем он тебе?
– Просто… дома нашел у мамы.
– Кстати, а кто твоя мама? Ну, она правда такая важная и знаменитая?
– Она – архитектор. Один из лучших в стране. Раньше много выступала, говорила про современные застройки, современную архитектуру…
– Как же, большой человек, я помню…
Теперь Мирик молча смотрит на меня в упор. Могла бы и сама догадаться: это запретная территория и не надо так про чужую маму.
– Прости.
– Ок.
– Так что мама? Какая она?
– Она… ну мама. Она ок.
Отлично, я сама убила единственный момент, когда мы могли по-человечески поговорить. Кто меня за язык тянул? Мирик читает дальше.
– Давай я тебя сниму на видео. Ну, помнишь, ты сказал, что можно про нас фильм снять.
– Это не я сказал, это Майя.
– Ну какая разница. Давай тебя сниму. Ты читай. О, читай вслух!
– «Дом – это экзистенциальное пространство человека. Место, где человек вступает в отношения с миром», – без выражения читает Мирик.
– Ужас какой. Ничего же не понятно.
– Ну, тут в целом про то, что дом – важная часть жизни человека и многое определяет для него. Это как продолжение тела, с одной стороны, и продолжение большого мира – с другой. Дом – это не только стены и крыша. Это пространство самовыражения и самоопределения.
– Кру-у-у-у-у-то. Это я понимаю. Дом – продолжение тела и мира… Это я так понимаю. Это прямо как вся моя жизнь.
Мирик улыбается. Улыбается! Я пытаюсь понять, что это значит. Наверное, он доволен, что мы начали разговаривать и я говорю с ним про его дурацкую философию. Я точно довольна. Теперь надо не спугнуть.
– А тебе нравится эта мысль про дом?
– Мне не нравятся мысли. У меня так не бывает. Я просто читаю.
– Ну, ты согласен? – Я улавливаю, что надо просто уточнять вопросы.
– Согласен.
– И я. Что для тебя дом?
– Мы много переезжали. В этом городе два года. Но до этого было еще два города. Дом – где кровать и шкаф.
– А дома хорошо тебе?
– Нет. – Ноль эмоций на лице. Просто «нет».
– А ты любишь дом?
– Наверное, да.
– Так разве бывает?
– Наверное. – Он утыкается обратно в книгу.
– Я все сняла! Я говорю, я все сняла. Будет ролик.
Идея! Дом! Вот эта тема! Мирику дома нехорошо, но он дом любит. А я не знаю, где дом. И что я люблю. А Майя предложила снять фильм про нас. И может, у других в классе тоже есть что-то про дом. Дом – это не только стены и крыша. Это пространство выражения, продолжение меня и мира. Или как там.
– А ты знаешь про других в классе? У них есть дом?
– Есть, конечно.
– Как думаешь, сможем их снять?
– Спроси их.
– Не хочу.
– Ты хочешь снять их истории про дом. Тебе придется спросить. Нет другого способа.
– Это ты в своих книжках прочитал?
– В том числе.
Нет, все-таки он невыносим. Но идея понятная. Придется прийти в понедельник в школу. Вдруг что-то выйдет. Можно начать с девочек. Но больше всего стало интересно про Геру. Почему он такой? Что у него дома? Нет, правда? Что у него там? Может, если узнаю про Геру, то и про свой дом пойму.
– Аделия, я пойду. За мной приехали.
– Давай. А меня папа заберет. Я ему написала, когда передумала уходить из дома. То есть из лагеря. То есть отовсюду.
– Забери печенье с собой?
– Нет. Исключено.
Роза
Выходные. Пора искать Розу. Ян всю неделю писал из своего путешествия. Приключения у него красочные и нелепые. Меня потихоньку затянуло в его историю. На глазах рождался блогер, могу так сказать. Но про Розу никаких конкретных новостей за это время не было. Зато Ян прислал новые контакты наших старых знакомых. Так что я сажусь писать письма семьям, которые могли знать хоть что-то. Одна из женщин была нашей соседкой по улице. Она как раз была последней, кто видел нас с Розой в тот день.
Тогда нам сказали, что нужно уезжать. Я должна была уехать с семьей Розы. А мой папа должен был остаться. Он хотел быть полезным, как и другие мужчины. Я помню, как уговаривала его поехать с нами. Но папа сказал, что все будет хорошо, они постараются отправить меня к маме, и он позже приедет сам. Даже вспоминать страшно. Как все было непонятно, никакого конкретного плана. Все слова казались пустыми и ничего не значили.
Над нами летали самолеты. Были слышны взрывы и стрельба. Несколько раз мы спускались в подвал. В подвале сидеть – тоска. Вообще не так романтично, как в книжках. Очень
