Последний день Страны Камыша - Patrik
Вот только смысла в том оказалось не больше чем во всех других удачных атаках, что были до того. Капли крови самурая, противясь воле земного притяжения не смешались с дождём и не впитались в землю, вместо этого устремившись вслед за выпустившей их из вечного заточения в сосудах и венах благодетельницей, стремясь как можно скорее ей отплатить. Рана на боку девушки испарилась словно фантом, оставив в напоминание лишь тонкий шрам, да и тот с каждой секундой всё больше выцветал.
Поступь смерти продолжилась как ни в чём не бывало. Воины, которых боялись враги и безмерно уважали в родных краях продолжали умирать не в силах остановить очередного монстра, порождённого этим безумным миром. И самая горькая ирония была в том, что они сами приложили руку к его рождению.
*Дзын~н~н~* — клинок смельчака, или скорее глупца, попытался остановить занпакто. Закономерно ничего не вышло. Добротная и напитанная чакрой, но всё же сталь, не имела и шанса удержать клинок выкованный из души жаждущей вечной битвы богини. Острые осколки брызнули в лицо самурая, а следом наступила тьма.
Короткий обмен ударами с чуть более осторожными бойцами закончился с тем же итогом. Ещё два тела остались позади. Что ж — осторожность им следовало проявить, когда они только замыслили ступить на землю этого острова как враги. Теперь же было поздно. Никакой пощады предателям и их шавкам ждать не имело смысла.
Взгляд пылающих в сумерках сапфиров неотрывно был направлен на последнего из предателей. Ещё немного и голова лицемерного ублюдка окажется там, где и должна быть.
— Ты не пройдёшь! — заступил ей путь адъютант Курая. Сверкнув прямоугольными очками из под налипших на лоб мокрых прядей каштановой шевелюры, он направил на неё обнажённый меч.
— Пустая бравада… — произнесла синигами, уже находясь у того за спиной. Четвертованное тело шлёпнулось в грязь, отдав всю кровь и чакру под власть Ячиру.
Слаженная троица мужчин — последняя линия обороны, выставив мечи перед собой, с криком Банзай! бросились в самоубийственную атаку. Смерти до их господина оставались последние шаги.
Курай более не демонстрировал лицемерной скорби, или страха. Теперь на его болезненно бледном лице было лишь смирение с судьбой. Он с самого начала знал, что не застрахован от смерти и давно уже готовил себя к ней. Сожалел он лишь о том, что верные воины, с которыми прошёл столько битв, отдают сейчас жизни почём зря. Увы, иного выхода не было.
Если бы он смог победить, то с протекцией Клана Хозуки остался бы феодалом и лично увидел бы лучшее будущее своей страны. Его воины тогда были бы подле него, став верной опорой для принявшего его клятву верности сюзерена. Но если он падёт, самураи не примут иного господина, а слаженную банду ронинов, готовую мстить всему миру, никто не пощадит. Его бойцов тогда всё равно ждёт смерть, или, что порой даже хуже, изгнание из родного дома.
Радовало лишь то, что будущее простых жителей страны было обеспечено уже сейчас. Даже если он умрёт, Страна Зла станет провинцией Страны Воды. Туда назначат наместника, который поможет справиться с голодом и нищетой, а шиноби Киригакуре обеспечат безопасность. Его люди, наконец, вздохнут с облегчением.
Сквозь радужные грёзы пробился холодный потусторонний голос: — Значит ты знал, что всего лишь пешка?
Несмотря на окружающую сырость во рту пересохло. Его собственный голос, показался Кураю слабым и жалобным: — я не питал иллюзий девочка, — печально глянув на лежащие у его ног тела людей, что не дрогнув умерли за него все до последнего, самурай покорно опустил голову: — делай, что должно Ашихана-химе. У тебя есть право отнять мою жизнь.
— Мне не нужны подачки… сражайся! — приказала девушка подходя ближе.
— Это бессмысленно — мне не победить, — с горькой улыбкой покачал головой смирившийся с неизбежным даймё, не отрывая взгляда от десятков алых потоков, что кружили вокруг напоминая кровавый смерч в центре которого и стояли оба собеседника.
Курай уже сталкивался с чем то подобным — там, на границе Страны Рек. Рето — Первый Кадзекаге был непреодолимой преградой для его войск. Даже теппо не помогли того остановить. И вот, годы спустя, он вновь ощутил то казалось позабытое чувство абсолютной беспомощности. Да и не видел он смысла в дальнейшей борьбе…
— Вот как… — тихо произнесла девушка а сверхъестественный свет в её глазах потускнел, — тогда и твоя душа мне ни к чему…
Повинуясь небрежному взмаху клинка, алый смерч сомкнулся на теле Курая, просто уничтожив его без следа. И, вместе с тем, ветер понёс грозовые тучи куда-то в сторону континента, а ливший как из ведра дождь начал постепенно стихать.
Глава 37
Бледная девушка в изорванных и насквозь пропитанных кровью лохмотьях, что остались от тёмно-синего кимоно, шла прямиком через затихшее поле брани, детально осматривая тела павших. Переступая распотрошённые трупы и даже не морщась от смрада вываленных внутренностей, она чувствовала только далёкие отголоски горечи каждый раз когда видела знакомое лицо.
Возможно, её одинокая фигура и была бы похожа на нищую оборванку, жертву войны и насилия, скорбящую об утраченном, если бы не одна яркая деталь нового образа…
Жуткие кровавые ленты, что, плавно извиваясь, словно воздушные змеи, стелились по воздуху, следуя за госпожой неотступно. Квинтэссенция жизни воинов, убитых её клинком. Потоки дарующие мучительную смерть и столь же мучительное исцеление. Увы, чудодейственная сила занпакто не могла вернуть тех, кто уже вошёл в загробное царство этого мира.
Грудью принявший десятки пуль Такеши, закрывший соратников своим телом, ныне лежал раскинув руки, втоптанный в грязь жестокими завоевателями. Но его лицо не выражало страха или ненависти, лишь презрение, к смерти, и к тем, кто отбросил самурайскую честь.
Каэде-сан, которую пронзили копьями прямо над телом истёкшего кровью Араты…
Переживший обстрел из теппо, но добитый вражескими самураями Сиродзаэмон, мёртвой хваткой вцепившийся в рукоять меча и даже в смерти сохранивший серьёзный и непреклонный облик. Он явно бился до последней капли крови, но его боевое и тактическое мастерство оказалось повержено превосходящим числом полных сил врагов.
Погребённая под телами Ёгири, что пыталась безрассудной атакой отвлечь внимание от дочерей. Получив множество ран она всё же прорвалась к шеренге стрелков, учинив тем кровавую расправу. Дюжину человек отправила в дзигоку её нагината,
