Будни фронтового автобуса - Иван Вадимович Карпенков
В отличие от сложившегося в голове Артема стереотипа, что боец подобного подразделения обязательно должен быть человеком недалекого ума и маргинально-криминального прошлого, народ тут подобрался совершенно разношерстный. Конечно, среди них, безусловно, были и те, кто до войны вел тот самый образ жизни, которым особо гордиться и не стоило. Что их привело сюда и как они оказались на СВО – в большинстве своем истории неоднозначные. Не исключено, что эта война стала для них реальным шансом многое изменить и начать все заново.
Были здесь и такие, кто со скрипкой в руках, начиная с первого класса школы, прошагал до выпуска из консерватории. И теперь, движимые патриотизмом и примерами из некогда прочитанных правильных книг, не смогли в трудный для Родины час усидеть дома. Вероятно, именно из подобных людей в суровом 1941-м и выстраивались очереди в военкоматы и исполкомы на запись в добровольцы.
Смарт встретил тут и ученых, и менеджеров, и инженеров. Кого сюда только не собрала из всех уголков огромной России война. Для одних сложившаяся здесь обстановка взаимных отношений казалась естественной и не особо отличающейся от той, в которой они жили раньше. Кто-то, столкнувшись с реалиями жизни, на первых порах испытал глубокий эмоциональный и культурно-психологический шок. Но уже вскоре между ними всеми, объединенными единым бытом, общими проблемами, целями и задачами, несмотря ни на что сформировалось нечто единое и превалирующее над всем прошлым, что побуждало рвать глотку врагу и вставать насмерть за Родину, опираясь на плечо товарища, ни на минуту не сомневаясь в его ответной поддержке.
Этот вопрос глубоко тронул Смарта. Как поведут себя все эти люди, когда закончится война и они снова вернутся домой? Будут ли они так же, как и раньше, спокойно смотреть на окружающее их равнодушие и попустительство? Возвратятся ли многие из них опять к своим прежним, порой не совсем законным занятиям? К таким привычным и естественным воровству, «обналам», взяткам, «откатам», «распилу» бюджетов и так далее? Четко понимая, что все эти поступки напрямую подрывают мощь и суверенитет собственной Родины и работают на врага, против которого все они в данный момент сражаются с оружием в руках. Как сопоставят они это с тем, что сейчас, прямо тут, считают и называют предательством и изменой? Как посмотрят теперь на тех своих прежних партнеров и подельников, для кого подобный способ заработка и существования является нормой?
Все эти мысли уносили Артема в далекий и победоносный 1945 год. Теперь величие и силу того поколения Победителей он видел уже не только в героически перенесенных страданиях и муках войны, выигранных сражениях и баталиях. Но не менее значимый героизм народа ощутил он, осознавая масштабы восстановления и приведения страны к мирной жизни. И дело тут не только в отремонтированных и отстроенных заново городах, селах, налаженной промышленности. Самым сложным виделось восстановление, а точнее сказать, создание нового общества – Народа Победителя.
Все эти вопросы послевоенного наведения порядка и устройства пока никак не состыковывались в его голове. Слава Богу, физические разрушения этой войны несопоставимо меньше, нежели после Великой Отечественной. И, наверное, проблемы строительства будут одними из самых незначительных трудностей, с которыми предстоит столкнуться народу. Развивая в этом направлении череду своих размышлений, Смарт вскоре поймал себя на мысли, что больше всего его сейчас пугала ситуация с той частью людей, которая, поддавшись обману врага, ментально и идеологически встала на его сторону. Эта ситуация особенно осложнена тем, что с этими людьми, потерявшими с обеих сторон в этой братоубийственной бойне родных и близких, рано или поздно придется выстраивать отношения взаимного принятия. И чем дольше продолжается эта война, тем более усугубляется данная проблема. Именно в этом отсюда, с позиции солдата, Артем теперь видел наибольшую сложность поствоенного становления и наступления мира. И если совсем еще недавно его вообще никаким образом не интересовала политика, то теперь, находясь на передовой, Смарту особенно остро хотелось разобраться и понять причины и следствия происходящего вокруг. Потому он старался максимально погрузиться в ситуацию, изучая информацию на эту тему, так или иначе попадавшую в его поле зрения.
Подолгу читая, размышляя и сопоставляя факты, со стороны он выглядел нелюдимым, замкнувшимся в себе отшельником. Такой его образ порой не совсем верно трактовался окружающими Артема товарищами. Одни думали, что Смарт подобным способом выказывает коллективу свое недовольство. А прочие полагали, что он и вовсе замышляет что-то нехорошее, о чем они периодически и шушукались по углам, выдавая на эту тему одну версию за другой. Но Артему в принципе на все эти перешептывания было наплевать. Его сейчас занимали куда более масштабные мысли.
– О чем мечтаешь? О ком гадаешь? – с легкой издевкой спросил его как-то проходящий мимо вечно куда-то спешащий Джамбо.
Ему на самом деле было совсем не интересно, какими проблемами и думами озадачен в данный момент подчиненный. Скорее, даже его, имеющего импульсивный и взрывной характер типичного холерика, несколько раздражало постоянно расслабленное и отрешенное состояние Смарта. Считая его ленивым, медлительным, Джамбо даже не хотел разбираться в причинах подобного поведения, сделав для себя, как для командира, соответствующие выводы. А потому и ответа на свой вопрос он не ожидал.
Но, вероятно решив, что боевому товарищу и впрямь интересно, о чем он в данный момент размышляет, Артем, словно возвращаясь из своего мира грез и мечтаний, медленно, но довольно рассудительно начал свой, как всегда, длинный и по-научному развернутый ответ. А так как сейчас думал он о доме, то и рассуждения были на соответствующую тему:
– Вот думаю, что делать с деньгами, которые я зарабатываю тут?
– С деньгами? – рассмеялся Джамбо: – Да какие же это деньги? Курам на смех. Вот я, когда до войны был директором строительной компании, в день зарабатывал больше, чем здесь получаю за месяц!
И, вероятно, почувствовав себя по-особому значимым и состоятельным, теша свое самолюбие, он, горделиво расправив плечи, сел напротив Смарта с чувством глубокого удовлетворения ситуацией, в которой он так ловко и грамотно, вроде даже вовсе не хвастаясь, смог показать слышавшим их разговор, что уж кто-кто, а он тут точно не из-за денег.
– Ну не скажи… – медленно и рассудительно продолжал Смарт, совершенно никак не отреагировав на демонстрацию бескорыстных патриотических порывов и финансовых возможностей своего товарища. – Деньги, даже не самые большие, нужно тратить с умом. И, будто задумавшись на мгновение, продолжил: – Вот у меня мама-старушка. Сколько ей осталось? Всю жизнь прожила в городе, вечно
