Вещи мертвого человека - Дмитрий Валерьянович Лекух
И единственное, что поменялось: вместо дурной водяры теперь жрут виски, пусть и ирландский, и купажированный. Да еще вместо чуть ли не своими руками подгоняемых студийных костюмов – индивидуальный пошив используемого в качестве закуси пиджака.
Рукава в смысле.
Да какая, в принципе, разница?
Меня передернуло: сто теплого виски залпом, да еще после такого дня – это, честно говоря, перебор.
Главный еще раз поморщился, без спросу достал сигарету из моей, выложенной на стол, пачки. Понюхал с видимым наслаждением завзятого курильщика.
Ишь, страдалец.
На самом деле он все равно изредка покуривает, хоть врачи и запрещают. Но только когда выпьет, разумеется.
Со вздохом положил сигарету рядом с пачкой. Просто обратно на стол.
Еще раз вздохнул.
Снова поднял.
Прикурил.
Я при этом продолжил демонстративно внимательно и хладнокровно следить за всеми его не сильно трезвыми эволюциями. Судя по всему, принятый только что стакан был явно не первым и, боюсь, не последним.
– А теперь давай докладывай, – говорит.
Глава 25. Кабинеты и номера. Часть вторая
Ну доложил. Мне не жалко, в общем. Пусть слушает.
Можно подумать, я ему что-то новое расскажу…
Наконец спрашивает:
– Сам-то что думаешь?
Зависаю.
– Да фиг его знает, – признаюсь честно. – По мне, так Дед дело говорит. Никаких эмоций, чистая логика и бухгалтерия. Да и вообще мы с тобой, по большому счету, все-таки журналюги, а не пиарщики и не рекламщики. Неважно там, белые или черные. А это – так, небольшой побочный доход…
В этот момент дверь все-таки открывается, и в нее неспешно вплывает Галка-церберша.
С подносом.
На котором дымятся две чашки кофе, искрится хрусталем ведерко со льдом и весело играют теплыми нездешними красками традиционные цитрусовые в вазочке, украшенные шоколадными конфетами и прочей совершенно несъедобной херней. В меру наглухо испорченного «московскими гостиными» художественного вкуса – с их своеобразными представлениями о прекрасном, принесенными из провинциальных еврейских местечек.
Надо отдать должное: Женя ей даже говорить ничего не стал. Просто зыркнул так недобро, что девушка немедленно дематериализовалась. Я даже носом потянул в восхищении: не запахло ли в воздухе серой? С этой сучки станется, извините. Красивая баба, хоть и редкая сволочь.
Сочная.
Вполне могла бы в качественной порнухе сниматься: в роли строгой учительницы, например. Интересно, Главный ее таки раскладывает время от времени?
Да конечно, раскладывает.
Я б, к примеру, всенепременнейше разложил. И неоднократно.
Или у него уже давно исключительно на власть да на политику хрен стоит, а тут – просто от бездействия товар пропадает?
Ой, не думаю. Здоровье у моего товарища начальника вроде пока еще есть…
– Ну, у кой-кого, насколько мне известно, побочный доход прилично превышает постоянный.
– Угу, – хмыкаю в ответ. – Сделай мне постоянный доход, как у себя. Я влет перестану этих ворон считать.
– Вот! – поднимает палец вверх Главный. – Поэтому я не плачу тебе здесь много. Потому как тогда точно перестанешь. Ворон в смысле считать. А мне, да и не только мне, нужно, чтобы ты их не только считал. Но и ихними вороньими яйцами делился. Ибо тут не одному тебе деньги постоянно нужны…
Щедро отсыпал льда в толстостенные широкие стаканы.
Плеснул от всей пролетарской души.
Все правильно, думаю. Чем дерьмовей виски – тем больше туда льда требуется. И вот ведь что самое интересное: мне сейчас ну совсем пополам на сортность этого бленда.
Лишь бы штырило.
И башка, кстати, от него совсем не болит. Не то что от некоторых торфяных «эксклюзивных» молтов, которые в так называемых «приличных» компаниях сегодня принято пить.
Но все равно отчего-то хочется думать, что наш Женя – обычный жмот. А не просто умный и рачительный руководитель. Как вот ваш предельно утомленный покорный слуга, например.
И если уж разговор пошел такой доверительный… Лезу в тот же глобус, где укрывается бар с виски. Есть там одно о-о-очень интересное отделеньице… И мне надо б туда обязательно слазить, а то сейчас грохну еще сотку-другую виски – и вырублюсь прямо здесь.
– Обнаглел? – вяло интересуется подобревший после вискаря Главный.
– Обнаглел, – соглашаюсь, вытягивая из-за «секретки» объемистый пакетик.
Восхищенно щелкаю языком.
– Ты колумбийское посольство грабанул, что ли, начальник? – разглядываю его на просвет. – Камень же. Чистый камень.
Он только вздыхает. Лезет в стол. Достает оттуда аккуратное квадратное зеркало, коллекционное лезвие на специальной ручке из слоновой, видимо, кости. Металлически отблескивающую, едва ли не платиновую, трубочку – это, разумеется, для себя, любимого.
Я и просто свернутой купюрой обойдусь.
Лезвие, кстати – тоже едва ли не платиновое. Или просто покрытое белым золотом?
Ну, вот это я понимаю. Вот это уже «понты»…
В восхищении цокаю языком.
Мы-то все больше привыкли по сортирам, на сливных бачках, кредитными карточками этот порошок растирать. Да и Главный как-то не слишком уважал подобного рода излишества: первый – он, в конце концов, и без этого первый. Не иначе, кто-то из совсем высокопоставленных товарищей начал в этот кабинет на огонек заезжать.
Надо бы проследить, вдруг потом пригодится. Я ж все-таки пока еще некоторым образом журналист.
Использовать эту информацию не буду, разумеется, ни при каких – и не потому, что страшно, а потому что подло и непрофессионально «крутить» доверившегося тебе, кем бы этот доверившийся ни был. Хороший журналюга, как правило, в таких вопросах нем как рыба – иначе ему тупо перестанут доверять.
Но на «интеллектуальном чердаке» такое знание весьма, знаете ли, пригождается. Просто чтобы расклад получше себе представлять.
– Мне, – вздыхает, – тоже пару дорог приготовь, Глеб Борисович. Наверное, ты даже и прав. Достало все, ну вот просто пиздец как. Просто остоебенило. Одни пидарасы вокруг, только вы с Дедом и люди. Да и то, в принципе, дрянь. Оба. Жуткая дрянь. Но люди. А вот все остальные – пидарасы. По-другому и не сказать…
Ничего себе. Философское, гляжу, сегодня у начальника настроение. Не нажраться бы. Хотя с таким стаффом я ночь смогу танцевать: организм-то молодой, хоть и порядком потасканный.
– Все мы, – соглашаюсь, – в принципе, изрядное говно. Спасает только то, что пока еще сами это понимаем и стараемся держать себя в рамках. Но рано или поздно кто-то один хрен теряет берега. И тогда и начинается тот самый пиздец…
Он на секунду задумывается.
– Думаешь, Кирилл прав? – спрашивает осторожно, продолжая наблюдать, как я растираю «камень» в мельчайшую, искрящуюся пыль.
Отличный стафф, сука. Жируют новые буржуа…
– Дед во многом прав, – осторожно вздыхаю в ответ, стараясь
