ПТБ или повесть о противотанковой батарее - Борис Геннадьевич Цеханович

Дверь опять сильно хлопнула, закрыв от меня изумлённого Тищенко, а я опять проинструктировал солдат, в том плане чтобы они своим поведением не давали повода командованию батальона в негативной форме докладывать о батарее командиру полка.

Подъезжая к своему блок-посту, ещё издалека увидел стоящую ПРП начальника артиллерии полка майора Чайкина, который заменил подполковника Богатова. Мой начальник сидел на скамейке и с большим удовольствием поглощал из рядом стоящего ящика фисташки. Я слез с БРДМа и доложил о состоянии дел в подразделении. Майор благодушно выслушал и хлопнул ладонью по скамейке рядом с собой: - Садись, Борис Геннадьевич, пообщаемся.

Но общаться он не спешил, а продолжал молча лущить фисташки и оглядывать окрестности. Я тоже залез в коробку и молча присоединился к Чайкину. Съев свою пачку, начальник артиллерии отряхнул с брюк мусор: - Ну что, Копытов, рассказывай. Говорят, ты вчера замполита полка послал подальше? Да, и с другими начальниками скандалишь. Что за проблемы?

- Товарищ майор, вот есть командир полка, полковник Матвеев – я его не уважаю, но он командир полка и я вынужден выполнять его приказы, и хотя бы, как минимум, уважать его за должность. Есть замы командира. Из них достойны уважения лишь двое: Есаулов и начальник штаба полка подполковник Мельников. Это достойные офицеры, нормальные мужики и как профессионалы находятся на своих местах. А вот замполит и зампотылу, оба – говно. И вы это тоже прекрасно знаете. Зама по вооружению я ещё с мирной жизни не уважаю. И это чучело, ещё мне пытается права качать.

Я ещё вам больше скажу, только то и сейчас в первом батальоне с командиром батальона поругался. Наверно, командиру полетит докладывать. Завтра батальон идёт в бой: а я знаю как старый командир батальона готовился к бою, и мне есть с чем сравнивать. Так командир батальона сидит и книжку читает, и его больше волнует, как бы старого сослуживца подмять под себя и показать что он командир батальона, а не командир роты. Поверьте мне, я то наверно не увижу, но вы через месяц увидите, ну максимум два… товарищ Тищенко под любым предлогом смотается отсюда. Вы останетесь, а он смотается. Да ну всё это на фиг.., - я замолчал. Хотелось многое рассказать, но я его ещё мало знал и не мог просчитать его реакцию на мои откровения.

- Копытов, имея такие убеждения, ты и меня пошлёшь скоро подальше. Я ведь тоже всего пять дней, как командую артиллерией полка.

- Ну, товарищ майор, тут вам бояться меня нечего.

- Почему? – Искренне удивился Чайкин.

- Во-первых: товарищ майор, - я загнул палец, - вы мой прямой и непосредственный начальник: вы имеете право ругать меня, делать мне замечание, принимать решения по мне, моей батарее. Во-вторых: когда вы приехали в полк, конечно, я порасспрашивал людей, которые вас знают и вам дали нормальную характеристику. И в-третьих: вот даже сейчас, вы не стали сразу мне замечания делать, а предложили – Давай, мол, Копытов, рассказывай. То есть, вы способны выслушать подчинённого и принять справедливое решение. Да и приехали вы сейчас, наверно, не для того чтобы нотации мне читать.

Чайкин усмехнулся: - Правильно, не для этого. Я вот за эти несколько дней, в принципе, изучил местность в ущелье. А вот что у тебя здесь происходит? Не знаю. Может быть, тебе здесь помощь нужна или ещё что-то? Может быть, тебе здесь развернуть наблюдательный пункт, чтобы ты отсюда в случаи чего огнём артиллерии рулил?

Мы поднялись от моего салона на наблюдательный пункт батареи, где с биноклем дежурили два наблюдателя. Я ещё раз оглядел деревню и расстилающийся вокруг неё лес, который ровным, зелёным ковром спускался с вершины горы и тянулся до Алхазурова. Во многих местах этого ковра виднелись бурые проплёшины засохших и повреждённых деревьев, появившиеся в результате ведения огня артиллерии. Дивизион Князева ежедневно, через неравные промежутки

времени проводил огневое прочёсывание леса, на возможных путях движения боевиков. И все мы с удовольствием часто наблюдали огневой «гребешок» шириной триста – четыреста метров, который чесал лес от вершины до равнины и обратно. О чём я и рассказал начальнику артиллерии.

- Да, товарищ майор. Ещё такую штуку делают боевики и надо бы их отучить от этого. На вершине горы, на той части сидят два взвода седьмой роты, а на другой половине вершины боевики. Постоянно друг с другом перестреливаются. И духи придумали такой манёвр. – Я показал Чайкину, где сидит седьмая рота, а где сидят боевики, - они вечером спускаются ниже вершины метров на двести и из того, вон места, начинают одиночными трассерами из снайперской винтовки стрелять по взводу, который расположен внизу, в посёлке Пионерский. Те внизу «заводятся», и начинают садить из автоматов и пулемётов вверх и так как боевики находятся в створе со взводами на верху, то половина пуль достаётся им. Те в свою очередь бьют вниз и также, больше половины огня уходит по взводу седьмой роты в посёлке. И так всю ночь, взвода воюют друг с другом. А боевики потихоньку уходят оттуда. Место, откуда всё время бьют боевики я заметил, заметил и их вторую позицию, куда они отходят. Так давайте, мы сейчас пристреляем эти точки, а сегодня ночью я накрою их огнём дивизиона.

- Что ж мысль здравая, давай попробуем. Только я сам пристреляю эти цели.

Первый снаряд лёг выше, но второй и третий, легли туда куда надо. Довернули двести метров вправо и первым же снарядом попали в место второй позиции боевиков. – Начальник артиллерии удовлетворенно хмыкнул, - так, первая цель № 410, а вторая № 411. Я Князева предупрежу, чтобы по первой же твоей команде открыли огонь.

Мы спустились на дорогу и когда майор Чайкин собирался залезать на ПРП, я его остановил: - Товарищ майор, вот теперь хочу сказать и четвёртую причину, по которой я вас на три буквы не пошлю.

- Ну-ка, ну-ка, Копытов, доложи