Монстросити. Панктаун - Джеффри Томас
Снаружи шел легкий снег (единственное, что позволяло Управление Погодой – немного атмосферы близкого Рождества, но без заваленных улиц). В клубе появились двое мужчин, снежинки искрились на плечах их тяжелых пальто и на полях шляп. Один был азиатом, другой – белым. Грей едва обратил на них внимание и уже начал закуривать новую сигарету, когда краем глаза заметил, как мужчины, торопливо пересекая зал, одновременно сунули руки под полы.
В тот миг, когда он обернулся к ним, полутемный клуб осветили резкие вспышки и огласил резкий треск выстрелов. У белого мужчины был один пистолет, у азиата – два. На стволах не оказалось ни пламегасителей, ни глушителей. Наверное, предполагалось создать драматическое шоу. Люди закричали, начали нырять под столы, разбилось стекло, стремительная музыка «О-Чищенной Креветки» оборвалась.
Не узнав убийц, Грей сначала решил, что они от Нептуна Тиба, главного криминального авторитета Панктауна, и чуть сам не бросился в укрытие, но через секунду стало очевидно, что настоящими мишенями были «Синдром саванта».
Орган отбросило к стене, он корчился и судорожно дергался, точно жук, пришпиленный ребенком-садистом, многочисленные синтезаторы в его теле выли и какофонически визжали. Один робот бросился к двери, но азиат направил на него оба взведенных пистолета. Музыкант упал, немного поползал на том, что можно было принять за руки и колени, затем плюхнулся на живот и затих. Однако азиат не унимался еще несколько секунд. В одних частях машины пули пробивали дыры, от других со свистом отскакивали. Гуманоида тиккихотто с пучками прозрачных усиков вместо глаз рикошетом ударило в челюсть, он упал.
Певец раскрыл черные резиновые губы широкой буквой О и взмолился о пощаде, но белый мужчина вскинул руку и начал стрелять так быстро, как только мог его палец дергать за пусковой крючок. На медном лице певца лишь появлялись вмятины, но пули впивались ему в горло, отчего дуги фиолетового электричества вырывались на свободу и метались в воздухе, будто ленты на ветру.
Рикошетом разбило стеклянную кружку Грея, и тот боком бросился на пол, надеясь, что ослепившая его влага – лишь пиво, а не кровь из порезанных осколками глаз.
Перестрелка закончилась, убийцы, видимо, сбежали. Грей поднялся с пола, его зрение восстановилось, едва он смахнул пиво с ресниц. Однако крики вокруг не утихали. Отряхнув свою бирюзовую спортивную куртку, он оглядел ущерб, и у него перехватило дыхание, когда взгляд остановился на мертвом певце, замершем у музыкального автомата. Электрические дуги по-прежнему плясали вокруг него и через серьги соединяли с девушкой, которая недавно целовала музыканта. Она тоже лежала мертвая – глаза полуприкрыты, нижняя губа накрашенного рта отвисла, в центре декольте зияла грубая дыра. Люди столпились вокруг девушки, но боялись прикоснуться из-за электричества, все еще связывавшего ее с механическим трупом. Грей непроизвольно сделал несколько шагов в сторону мрачной сцены, но остановился, когда несколько искаженных мукой лиц с осуждением повернулись к нему.
– Это сделали твои дружки, Арлекин! – закричала на него женщина.
– Уверен, это был несчастный случай, – пробормотал он, чувствуя отвращение к собственным оправданиям.
– Бешеные псы! Психопаты! – визжала женщина. – Гангстер! – Она вскочила на ноги и начала тыкать в Грея пальцем, крича во всю мощь своих немалых легких. – Это сделали его дружки! Гангстеры! Он гангстер! – Она вырывалась из рук более робкого друга, который пытался ее оттащить.
Грей подумал, что сейчас самое подходящее время уйти, и направился к двери, а дальше на заснеженную улицу. Его провожали взглядами, и хотя каждый завсегдатай клуба, наверное, уже знал, что он был районным центровым триады, одного из сильнейших преступных синдикатов Панктауна, Грей, уходя, продолжал чувствовать смущение и даже стыд.
* * *
Поскольку он был тем, кем был, владелец клуба всегда разрешал ему парковаться на пятачке позади клуба. Закурив новую сигарету, чтобы хоть как-то согреться на пронизывающем зимнем воздухе, Грей почти добрался до своего ховеркара, когда услышал странный шуршащий звук и замедлил шаг. Он сунул зажигалку в карман пиджака и вынул оттуда маленький автоматический пистолет, заряженный капсулами плазмы промышленной мощности.
Сжимая его обеими руками, он обошел машину спереди и увидел гигантское насекомое, привалившееся к плиткам грязной стены клуба. Бронированная обшивка существа местами поблескивала, отражая рождественские огни. Нет – это все же было не насекомое, а робот, в нем зияли неровные дыры, из некоторых текла желто-зеленая жидкость. Конечности дергались, словно в агонии, когти отчаянно скребли по земле и настенным плиткам. Через секунду Грей узнал в нем одного из членов «Синдрома саванта» – единственного, который состоял в основном из ярко-синего сплава. Во время выступления он сильно повеселил публику, играя на разных частях своего тела парой барабанных палочек, и вызвал восторженный рев, когда принялся барабанить по своей металлической промежности.
Страдающая машина подняла то, что отдаленно напоминало голову, и слепо уставилась на Грея. А машинка Грея – пушка – бесстрастно глядела в ответ единственным пустым черным глазом.
Роботу повезло сбежать с места кровавой бойни. Хотя было ли это везение, учитывая те муки, которые он изображал? Испытывал ли робот настоящую боль или это просто нервные реакции? Мог ли он панически бояться за свою жизнь?
Уставившись на Грея снизу вверх, автомат не издавал ни звука. Он был одним из врагов. Арлекин решил с ним разделаться. В конце концов, кто узнает? В отличие от оружия убийц, его пистолет был продуманно бесшумным.
Но Грей не испытывал неприязни к несчастному существу, видя его таким беспомощным. Ему хотелось пристрелить робота скорее для того, чтобы избавить от страданий, какими бы они ни были.
– Черт с ним, – пробормотал Грей скорее себе, чем автоматону. – Уже почти Рождество. – Он сунул пистолет обратно в карман куртки и сел в ховеркар. Грей оставался настороже, опасаясь, что теперь, когда у него пустые руки, эта штука может наброситься, но та просто наблюдала.
Она могла умереть от повреждений или уползти, чтобы ее починили собратья. По крайней мере, это жалкое создание получило от него шанс на спасение. После грубых обвинений в клубе, Грей почувствовал себя лучше, проявив немного милосердия. Во всяком случае, чуть лучше…
Оставив съежившегося робота позади, он уехал в снег и ночь.
* * *
На следующий день по-прежнему шел легкий снег. Окна ресторана ближневосточной кухни были усыпаны разноцветными лампочками. Грей и сидевший напротив него пожилой мужчина заказали табуле и фалафель, но Грей выбрал блюдо из курицы, а пожилой мужчина предпочел баранину. Ын Ютсан, глава триады, не раз в
