Кто виноват - Мухтар Омарханович Ауэзов

Оглавление

Титульная страница

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Кто виноват

Мухтар Омарханович Ауэзов

Глава 1

День клонился к вечеру, и томительная июльская жара спадала. Над широкой долиной, над шумным аулом разлилась легкая, бодрящая прохлада. Солнце медленно скатывалось за золотистые холмы, синие тени которых ложились на юрты, увалы, ложбины.

Бесшумными, вкрадчивыми шагами подходит ночь. Свежеет воздух. Сгущаются тени. Они ширятся, блекнут, теряют остроту очертаний и, наконец, сливаются с потемневшей землей. Еще мгновение - и прозрачные густые сумерки заливают долину. Просыпается мягкий прохладный ветерок. Он осторожно струится в травах и легко парит над ними, колышет их, заставляя петь едва уловимым, тончайшим звоном.

В ауле людно и весело, словно на большой, праздничной ярмарке. Бронзовые от загара, бегают с хохотом и визгом полуголые ребятишки. Они встречают пропыленные и разноголосые отары, отгоняют пугливых ягнят от жирных, тяжело потряхивающих курдюками овец, перекликаются и болтают без умолку. Пылают багровые костры. Голубой пеленой стелется дым по ложбине. Мужчины прибирают уздечки, седла и пропахшие конским потом кошмы. Медлительные аксакалы один за другим идут к роднику, расположенному между аулами. Игривые и сытые табуны пестрыми косяками спускаются по склонам холмов.

Начинается вечерний водопой.

Лошади фыркают, шумно, удовлетворенно вздыхают и потряхивают красивыми, умными мордами.

Аксакалы рассаживаются полукругом у источника. Завязывается неторопливая беседа: кто похваливает каурую кобылицу или игривого стригуна, кто радуется обильным пастбищам с тучными травами и здоровым, освежающим водопоем.

И хотя сегодня у родника собрались завсегдатаи подобных собраний - мужчины ближайших аулов,- все же чувствовалось отсутствие главы их, аксакала Исмаила. Он, старейший богатого большого аула, раскинувшегося на зеленом лугу ближе всех к роднику, не вышел к своим друзьям- товарищам. Исмаил, важный аткаминер, известный всей округе, сегодня не пришел встречать табун. И то, что нет сейчас в привычном кругу Исмаила, и то, что неизвестно, почему это произошло, скоро стало главной темой разговора. Сначала в догадки пустились только старшие, а потом и остальные начали строить разные предположения, судить, рядить, допытываться.

- Не поехал ли он куда-нибудь?- произнес один.

- Уж не заболел ли аксакал?- предположил другой. Недоумения рассеял сосед Исмаила - Бейсембай.

Сдержанно, полунамеками, поведал он аксакалам о большом горе, постигшем семью Исмаила.

Из слов Бейсембая старики узнали о том, будто бы дочь Исмаила Газиза, та самая, к которой вот-вот приедет жених, совершенно неожиданно, и не сама, а через какого-то посредника, передала родителям, что она не хочет замуж, что не желает она идти за этого жениха. Да, да! Не хочет! Отказывается наотрез! Узнав об этом, Исмаил неслыханно разгневался. Что будет дальше, никому не известно, во всяком случае, аксакалы оживились. Одни говорили, что им про это уже намекали жены, другие вспоминали слышанные случайно пересуды и толки о поступке Газизы, третьи; убеленные сединой и потому наиболее уважаемые, покачивая головой, жаловались на теперешнюю испорченную и своенравную молодежь.

- Да, теперь такое время,- сокрушались они,-вырастишь дочь - так и знай: придет беда в твою юрту. А все от этих иноверцев. Как можно скорее надо избавиться от них,- порешили аксакалы, и все сошлись на том, что Газиза - пропащая и испорченная, что жаль седины уважаемого Исмаила и обидно за то, что ему пришлось принять позор на свою голову в столь преклонные годы.

А в это время хмурый и злой Исмаил одиноко сидел на холме за аулом, вдали от людей. Он не замечал ничего вокруг, не видел, как спустились темно-синие сумерки, как отшумел вечерний аул и мирная, спокойная тишина окутала юрты, холмы, долину, как легло на землю глубокое безмолвие июльской ночи.

Холодно и пусто на душе оскорбленного старика.

Мысли, одна мрачнее другой, роятся в голове Исмаила, но нет в них никакого сострадания к слезам Газизы. Об отречении от нее все чаще, все настойчивее думает он! Стынет отцовское сердце, немеет. Крепко поджал под себя ноги аксакал. Угрюмо и пристально смотрит он в глухое пространство. Погруженный в свои мрачные мысли, он гневно бормочет что - то.

- О создатель!- восклицает Исмаил.- Не думаешь ли ты, что я просил у тебя ребенка для того, чтобы он обрушил несчастье на мою голову? Или ты решил очернить мое доброе имя, лишить почета и опозорить громкую славу предков? И ты выбрал орудием против меня мою же дочь, глупую девчонку, у которой и на ноготок нет рассудка? Ты задумал развеять по ветру мое счастье, до сих мор непоколебимое среди моего рода? Хорошо! Пусть я буду наказан, если согрешил перед тобой! Но лучше я решусь сразу, чем буду терпеть позор от неблагодарной дочери, не оценившей того, как лелеял я ее, как берег и носил на руках. Да, вот на этих руках!- выдохнул старик последнюю фразу и смолк, погруженный в свои мрачные мысли.

Вскипела в сердце его взбудораженная гневом кровь. Вздулись вены. Посинело лицо. В каменном спокойствии просидел он до тех пор, пока не погасли в аулах костры, пока не вызвездилось темное, далекое небо и выплыла печальная холодная луна.

Глубокой ночью поднялся Исмаил с земли и неторопливой, но твердой походкой пошел к своей юрте. Два всадника, неожиданно вывернувшись из-за крутого холма, шумно промчались мимо Исмаила. Тускло поблескивали в полутьме украшения седел, уздечек и стремян.

По стройным, подтянутым фигурам, по ловкой посадке Исмаил определил, что всадники молоды, и, глядя на них, остановился, желая узнать, в какой аул они держат путь. Верховые, не сбавляя хода, направились к его большой белой юрте и остановили лошадей лишь тогда, когда те уперлись мордами в жилище Исмаила. Гостей встретил младший сын Исмаила, Касимжан, вместе с двумя-тремя своими друзьями, и повел их в юрту. Через некоторое время в юрту вошел Исмаил. Сумрачный и озлобленный, он даже не пытался скрыть своего подавленного состояния. Гостями оказались сын Исмаилова свата Ислам и его приятель Жагыпар. Вот уже прошло два года с тех пор, как Ислам не был в степи, не видел родных аулов, друзей детства. И лишь недавно, окончив в городе среднюю школу, Ислам вернулся в отчий дом, погостил там немного, а теперь прискакал навестить родню.

Высокий и тонкий,