Облака на коне - Всеволод Шахов
– Ух, какая у тебя подруга, так сразу и любовь..
– Нет, я её всего один раз видел.
– Твоя поклонница! Письма пишет…
Матвейка расшумелся:
– Нет! Ничего не поклонница! На соседнем переулке живёт!
Отец расхохотался.
И тут Матвейка решил, что необходимо самому научиться понимать знаки на бумаге, чтобы не попадать в такие ситуации. И ещё подумал, что оказывается бывает написано такое, чего нельзя показывать другим, даже отцу.
Матвейка размышлял и смотрел куда–то в тёмную даль, откуда слышался неприятный смех. Он не понимал, почему слышит смех, а отца рядом нет… ещё подумал, почему стало холодно… и ещё, почему так темно. Вдруг пришло осознание, что его отец очень похож на Мансервиджи, такие же печальные, глубоко посаженные глаза, чуть приплюснутый нос и вьющиеся волосы. Вторым открытием стало то, что девочка была похоже на Антонину
Наконец, Матвей осознал, что это сон.
Почувствовал, что правая рука стала каменной и подумал, что как–то надо выкручиваться из этой ситуации. В голове шумело и оторвать её от руки, на которой она покоилась, вероятно, будет затруднительно. Он попытался действовать хитростью, подумал, что достаточно разогнуть спину и дело сдвинется с мёртвой точки. Но и этого не удавалось.
– Здорово же он напился! – голос исходил откуда–то сбоку.
Матвей разлепил пересушенные губы, поморщился, внутренне согласился с таким утверждением. Ему даже удалось немного приподнять голову. Левая рука вроде оказалась дееспособной и он немного посжимал её в кулак. Посмотрел на сомкнутые вместе указательный и большой пальцы правой руки. Хмыкнул. Пощипал правую руку в нескольких местах. Это дало эффект – ощутил приятное покалывание.
– Тише, он оживает! – голос из темноты заставил Матвея насторожиться. Он попытался осмотреться. Едва различимые контуры домов. Откуда эти голоса? Так… похоже, я на улице. Понял, что перед ним деревянный стол. Поднял голову повыше. Разглядел бутылку. Попытался правой рукой опереться и встать, но ещё онемевшая, она не управлялась. – Фу, ты, чёрт! – левой приподнял правую. Казалось, мышцы атрофировались, Как деревяшку сместил её в сторону, потом спустил вниз, к пояснице. – Вот высохнет и отвалится! – гыгыкнул, приоткрыл второй глаз и посмотрел на бутылку.
– Дядя, дай три рубля! – мальчишеский голос резанул по ушам. От внезапности, Матвей, вздрогнул. Ощутил, что и спина не разгибается, но понял, что сидит на лавке.
– Э–эй… Ну, ты э–это… – Матвей пытался сказать «испугал», но промычал что–то неопределённое.
Приток крови оживил правую руку и Матвей потянулся к бутылке. На донышке оставалось. Сухость во рту требовала жидкости. Не доверяя правой руке, он обхватил бутылку левой, чуть ниже горлышка. Губы прильнули к стеклу. Живительная влага пошла.
– Дядя, опять напьёшься! Ну, дай три рубля.
Матвей поперхнулся:
– Эй, шельма, чего под руку орёшь? – оказалось, что Матвей уже вполне может и прикрикнуть.
Мальчишка, лет восьми, наконец, вышел на светлое место, метрах в трёх от Матвея. Его щуплая фигурка, казалась напружиненной, готовой рвануть в сторону при опасности. Но Матвей сейчас не представлял опасности. В сознании туман постепенно рассеивался и восстанавливались обрывки вчерашней посиделки. Хм.. вроде закончили в леске, около дальнего барака. Угу, кажется… Матвей, чтобы подтвердить догадку, повернулся вправо – сухое бревно без коры – на месте. Для достоверности потрогал его.
– Ну, дядя, дай три рубля! – из темени вышел еще один мальчонка.
– Эй, пацаны! – Матвей помотал головой, не понимая, почему его терроризируют, – зачем вам деньги? И почему три рубля?
Матвей разглядел и ещё одного, до этого молчавшего.
– О, а я тебя знаю, ты же Тамаркин пацан…
Ребята оживились.
– Дядя Матвей. Нам Санька говорил, что ты ему давал, когда такой же пьяный был.
Матвей ухмыльнулся, услышав своё имя, но обстоятельства встречи ему не нравились.
– Это Санька Гудованцев, что–ли? – Матвей припоминал недавний случай.
– Да.
– И что, вы специально ждали такого случая? – Матвей допил из бутылки. В голове несколько прояснилось. Онемевшая рука восстановилась.
– Да, нам Санька сказал, что надо выждать момент, когда дядя Матвей добрым станет, тогда он может денег дать.
– М–да, – Матвей покачал головой, – не с того вы ребята начинаете… побирушки?…
– Нужно… деньги нужны… папа говорит, что теперь денег будет мало… Говорит дирижабль не сдали… и вот… наказали их. – заговорил и тот, который до этого молчал.
– Есть такое дело… – Матвею удалось встать, – хватит, пацанва, клянчить, марш домой! – пошатываясь побрёл к своему бараку.
8
Лена уверенно отталкивалась палками, размашисто переводила то одну, то другую ногу с толчка на скольжение и быстро набирала скорость. Лыжи мягко шли по свежему снегу. Вот скоро и спуск к Долгим прудам. Николай цеплялся взглядом за сине–красные ромбы шерстяного свитера Лены. Ромбы мелькали между деревьев в лучах низкого солнца.
– Лена, аккуратнее там! – Николай вспомнил, что ниже будет резкий поворот направо и съезд на лёд.
Но Лена, вероятно, не услышала, стремительно скрылась за деревьями. «Да, смелости ей не занимать! – в очередной раз подумал, что с Леной ему повезло, – дома сидеть, как иные московские барышни, не будет». Немного замедлил ход, поставив лыжи под небольшим углом – заплужил. Как оказалось, не зря. Только обогнул последние деревья, увидел как Лена вылетела из лыжни к оврагу. Не успела затормозить, расставила руки в стороны, балансируя на узкой полоске снега. Справиться со скоростью не удалось и она, зацепившись одной лыжей за едва прикрытую снегом корягу, повалилась набок.
– Что, прилетела? – Николай аккуратно подъехал, подал руку. Лена отмахнулась: – Сама поднимусь! – недовольно фыркнула. Отряхнулась, пару раз похлопав по остаткам снега на штанах. Николай не удержался, хлопнул ладонью по её заснеженной спине и ринулся вперёд по льду Долгих прудов. Пробежал метров двести, остановился.
– Коля, у тебя ход суетливый! – Лена, видимо, решила отомстить за своё нелепое падение, – на правой ноге скользишь не до конца и отталкивание делаешь ещё при ходе.
– Хм–м, конечно, куда нам! – Николай недовольно покривился, – только вот я, среди всех наших, первым на лыжах прибегаю.
– Сил много, вот и прибегаешь, а когда дистанция будет длиннее, то и выдохнешься, – Лена аргументировала. – Да вы небось больше десятки и не бегаете?
– Не бегаем, – Николай согласился, – зачем нам так далеко? Пяти километров достаточно, чтобы понять, кто быстрее… И, вообще, ты случаем меня не обманываешь, – игриво сощурился, – может ты не на геологическом учишься, а где–нибудь в военном училище?
Лена не стала играть в такую игру, с серьёзностью в голосе ответила: – Профессия геолога требует хорошей физической формы. Случаи всякие
