Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин
Сразу после выгрузки начали принимать купленные товары. На дно трюмов я положил немного досок и брусьев эбенового дерева, черного с темно-серыми полосками. Оно очень тяжелое. Придаст тендеру остойчивости. Сверху положили немного хлопковых тканей и джутовые мешки с имбирем, гвоздикой, черным перцем и малабарским, как сейчас называют кассию (корицу). Римляне добавляют ее в вино и самые разные блюда, не обязательно десерты. Египтяне смешивают кассию с большим количеством говяжьего жира и получают приправу малабарское масло, которое продают в Риме по триста денариев за фунт (триста двадцать девять грамм). Особо ценный груз — шесть отрезов китайского шелка разных цветов, приобретенных для себя, жемчуг, изумруды, аквамарины отправились в путь в сундуке, стоявшем в моей каюте и имевшем навесной сувальдный замок. Римляне уже умеют делать такие. Более того, появились специалисты по открыванию без ключа, и это не я научил. Предлагали мне алмазы и сапфиры, но эти драгоценные камни сейчас не пользуются особым спросом, потому что слишком твердые. Нынешние ювелиры не способны огранить их. Я взял только один маленький алмаз причудливой формы для резки стекла. Римляне пока не используют так вульгарно эти драгоценные камни. Стану новатором.
На обратную дорогу я купил две корзины апельсинов. Вина осталось мало, а цингу никто не отменял. Эти фрукты в диковинку в Средиземноморье. Я решил сохранить косточки и вырастить в Италии. Если получится, то буду тем, кто распространил это растение по Европе. Все равно никто не знал в двадцать первом веке, когда именно апельсины появились там и кому обязаны своим триумфальным шествием по этой части света.
Глава 41
Обратный путь был продолжительнее. Шли против ветра галсами, намотав раза в полтора больше миль, чем при следовании в Индию. По времени ушло настолько же дольше. Зато экипаж вел себя спокойно. Оказалось, что полуостров Индостан — это еще не край света, и в жертвы Нептуну они не прошли рожами. Вдобавок каждый прикупил перца или других пряностей. Если выгодно продадут и распорядятся вырученными деньгами с умом, смогут обзавестись в окрестностях Остии хорошей касой (жилым домом), или собственной мастерской, или несколькими рабами, которых сдадут в аренду и будут жить на ренту. Правда, у меня большие сомнения на этот счет. После продолжительного рейса возникает непреодолимое желание оттянуться по полной программе. Во время этого процесса деньги исчезают. Через несколько дней недавний богач с опухшим от пьянки лицом и в лохмотьях, подаренных доброжелателями, возвращается на судно и умоляет взять его в следующий рейс.
Баб-эль-Мандеб — значит Ворота скорби, слез. Не знаю, за какие грехи получил это название пролив. В навигационном плане он сравнительно безопасен. По крайней мере, на планете Земля есть множество более стремных мест, которые не удостоились подобного названия. Предполагаю, что причиной стали пираты, особенно для судов, шедших по Малому проходу между островом Перим, который сейчас называется Диадора, и Аравийским полуостровом. Ширина прохода менее двух миль. Обычно нападают с материка, потому что на острове нет источников воды. Большой проход шириной одиннадцать миль. На проходящих по нему нападают с африканского берега. Я знал это поэтому проложил курс ближе к острову Перим. Именно с него и рванули к нам два легких дау с косыми парусами, которые уже позаимствованы римлянами, а позже получат название латинских. На каждом навскидку десятка три-четыре пиратов. Ветер для них был попутным, поэтому неслись быстро, я бы даже сказал, красиво.
Тендер, еле тащившийся курсом крутой бейдевинд, тут же лег на обратный курс и начал разгоняться. Под всеми парусами он шел бы примерно с той же скоростью, что и дау, но я приказал опустить стаксель и кливера. Пусть догоняют нас потихоньку, чтобы не передумали нападать. После почти месячного перехода по открытому океану мне стало скучно. Если что-то пойдет не по моему плану, добавим скорости.
— Готовимся к бою! — скомандовал я членам экипажа, которые явно не оценили по достоинству мой оптимизм.
Флавия тоже сильно сомневалась, что победа будет за нами, поэтому спросила:
— Их слишком много. Ты уверен, что мы справимся?
— Не победим, так убежим, — успокоил я. — Это ведь не арена цирка, не освищут.
Последний аргумент ее успокоил.
Я облачился в свои доспехи, взял копье, саблю, кинжал, лук, оба колчана со стрелами и еще сотню связанных в пучок. Вдруг бой окажется интереснее, чем предполагаю⁈ Флавия надела лорику сквамату (чешуйчатый доспех) из закругленных пластин размером четыре сантиметра на три с половиной, купленный для нее перед началом морской карьеры. Сейчас больших зеркал нет, поэтому до сих пор не может в нем налюбоваться собой.
— Шлем тоже надень, — приказал я. — Это тебе не арена. Никто твоими волосами любоваться не будет. Бой предстоит без правил.
Матросы облачились в куртки из многослойной ткани или кожаные, взяли арбалеты и болты и разместились на боевых постах, согласно разработанному мной, штатному расписанию. На руле стоял Лавису, растерявший корсиканскую браваду, хотя за спиной поставил, прислонив к переборке полуюта, плотницкий топор, покрытый пятнами ржавчины. Оружие последней надежды.
Я прислонил рядом копье, а саблю рукояткой к себе, лук и стрелы положил на краю палубы полуюта ближе к правому борту, к которому собиралось подойти ближнее вражеское судно. Они похожи, как братья-близнецы. Скорее всего, оба дау строили на одном стапеле. Или как там у аборигенов называется место, где создают корабли? При этом один явно быстроходнее, постепенно отрывается от собрата. Скорость у тендера сейчас ниже примерно на три узла, поэтому дау должны догнать нас еще минут через двадцать. Чтобы убить время и разрядить немного обстановку, я повторил членам экипажа, кто, что и когда должен делать и особенно не делать — стрелять без приказа. Болтов мало. Если улетит в море, потом не найдешь.
Затем тихо попытался успокоить жену:
— Расслабься, иначе до боя выгоришь. Уверен, что до рукопашной не дойдет.
— Почему? — не поверила она.
— Потому
